Сердцевиной теории познания всегда была проблема истины и ее критериев. Все философские школы и направления пытались сформулировать свое понимание этих вопросов. Аристотель был тем мыслителем, который дал миру определение, ставшее классикой: истина – это то, с помощью чего мы понимаем, соответствуют ли наши знания действительному положению вещей. Можно сказать, что эта дефиниция удовлетворяла философов всех, даже противоборствующих лагерей – и метафизиков, и диалектиков, и материалистов, и идеалистов. Ее признавало большинство теоретиков, занимавшихся гносеологией, от Фомы Аквината до Карла Маркса. Разница состояла только в том, что именно они считали реальностью, и какой механизм соответствия действительности признавали.
Истина и ее критерии в традиционном понимании могут быть проанализированы на основании следующих компонентов. Во-первых, действительность, которой соответствует правильное знание, признается объективной и существующей вне зависимости от нашего сознания, а сущность познаваемого постигается через явление. Во-вторых, истина является результатом познания и связана с деятельностью человека, с его практикой, и то, насколько мы сумели понять сущность, изучая явление, рано или поздно выясняется на практике. С этой точки зрения, правда должна адекватно отражать объект познания в таком виде, в каком он существует независимо от субъекта. Но эта связь доступна только логике, и потому традиционно критерием познания выступает логическое доказательство.
С другой стороны, еще Кант выдвинул идею о том, что истина и ее критерии не могут быть определены в рамках развития теоретической науки, поскольку сама эта наука не может дать полноценных знаний даже о природе в связи с ограниченностью человеческого разума. Более того, Кант считает, что человек живет в двух мирах одновременно – природном и культурном. Мир природы подчиняется законам причинности и необходимости, он познаваем теоретическим разумом, но разум этот бессилен познать сущность явлений и только переходит от одной системы ошибок к другой. А мир культуры является миром свободы, познаваемый практическим разумом, то есть волей, которая подчиняется законам морали, и не промахивается, а действует почти безошибочно. Поэтому для Канта основным критерием становится моральное требование.
Проблема критерия истины не чужда и современному пониманию, только она имеет свою специфику. С точки зрения материализма и позитивизма такой критерий может быть определен благодаря диалектической связи таких понятий, как объективная, абсолютная, относительная и конкретная истина. Понятие объективности, применяемое к содержимому знаний человека о действительности, означает, что речь идет о независимости этого содержания как от человека, так и от общества. В связи с этим всякую объективную истину можно назвать и абсолютной, но только до определенной степени. Обогащение и развитие знаний приводит к изменению и расширению содержания наших представлений о мире, и потому объективная истина одновременно является и относительной. Термин «конкретность» позволяет определить границы абсолютности и относительности, а критерием правильности является практика.
Можно сказать, что истина и ее критерии стали тем разделом, который в целом размежевал философов нашего времени на сторонников постпозитивиста Карла Поппера и основателя философской герменевтики Ганса Георга Гадамера. Поппер счел большинство понятий философии, этики, эстетики и теологии – эмоциональными категориями, обосновывающими определенные идеологии. Поэтому главным инструментом анализа современный классик счел рационализм, пользуясь которым философия может провести «линию демаркации» между наукой и псевдонаукой, истиной и заблуждением. Действительно, нет абсолютно правильных научных теорий, а есть условные гипотезы, истинные для своего уровня науки, но и таковыми они становятся только тогда, когда подвергаются критической проверке (фальсификации). Таким образом, с точки зрения Поппера главным критерием различия науки и метафизики есть критический принцип фальсификации.
Истина и ее критерии являются главной темой нашумевшей работы Ганса-Георга Гадамера «Истина и метод». В ней философ показывает не связь этих двух категорий, а их полную несовместимость. Научный способ познания, известный как метод, не является ни универсальным, ни единственным. Научно-теоретическое освоение мира неприменимо ни к языку, ни к эстетике, ни к истории, оно только сужает и обедняет опыт истины, доступный не через изучение, а через понимание. Последнее же доступно только тогда, когда «горизонт понимания» автора и интерпретатора сливается, сплавляется, и между ними происходит диалог. Существование такого диалога и поиск общего языка между разными культурными традициями представляет собой критерий истины гуманитарного познания.
