Языковой вопрос в последнее время все чаще становится предметом политической риторики, предвыборных обещаний и заигрываний с избирателями. Зачастую он является лишь прикрытием наболевших проблем в социальной и экономической сферах, но есть страны, где вопрос того или иного языка как государственного «стоит ребром». Языковая политика государства, как совокупность мер, направленная на поддержку одного языка или нескольких языков, всегда преследует цель сплотить различные народности, населяющие страну в единое государственное целое – нацию. Другое дело, как именно достигается желаемое.
Мы имеем перед глазами немало исторических примеров, когда неумелая языковая политика приводила к совершенно обратному результату – вместо того, чтобы сплотить народ, она его разъединяла, подогревала сепаратистские настроения и вела к внутреннему напряжению, иногда заканчивавшемуся гражданскими конфликтами. Так, в Великобритании еще в середине ХХ века учителя наказывали школьников, которые употребляли в речи валлийские, ирландские или шотландские слова. Вооруженный конфликт в Северной Ирландии носил не только религиозный характер (католики против протестантов), но и языковой (ирландский против английского).
Во Франции в 1794 г. Республика приняла закон, который запрещал использовать какие-либо другие языки и диалекты на территории страны, кроме литературного французского (по сути, являющегося диалектом провинции Иль-де-Франс). Этот закон был отменен лишь в 1951 году, но за полтора века окситанский, баскский, провансальский, бретонский, итальянский на Корсике и другие — почти полностью исчезли. Привела ли эта языковая политика к единению народа? Отнюдь нет – и массовые демонстрации с требованиями возрождения региональных языков населяющих Францию народностей являются ярким тому примером.
В Австро-Венгерской империи языковая политика была направлена на лавирование и своего рода задабривание покоренных территорий. Несмотря на то, что общение между монополией и колониями шло на немецком языке, правительство Австро-Венгрии поддерживало национальные языки: открывало словацкие школы, поддерживало творческие украинские и польские коллективы, спонсорировало талантливую итальянскую молодежь. Поэтому «Весна Народов», а позже - развал Австро-Венгрии произошел отнюдь не по языковому вопросу, а чисто по политическому.
В отличие от царской России, где подавлялось всё «нерусское», с 1917 года стала пропагандироваться идеология поддержки региональных языков. Однако дальше пропаганды дело не зашло. В 30-х годах активно муссировалось мнение, что в СССР проживает только 15 братских народов, и эти 15 языков союзных республик активно поддерживались. В то же время без всякой поддержки со стороны государства остались, например, немецкий, старомонгольский, финский и другие языки, носители которых компактно или рассеянно проживали на территории СССР. Кроме того, правительство провозгласило языки некоторых республик «недоразвитыми», требующими «языкового строительства» - так, молдован насильственно перевели с латинского алфавита на кириллицу. В 50-60-х годах языковая политика СССР подспудно, но коренным образом изменялась: при всей декларации поддержки языков союзных республик, говорить не по-русски, быть «нацменом» стало немодно, это было признаком отсталости и деревенского происхождения. Печальные последствия этой политики мы можем наблюдать на примере русифицированных Казахстана, Беларуси, частично Украины и Молдовы.
Языковая политика в России, к сожалению, унаследовала многое из тенденций позднего СССР. Помимо деклараций, утверждающих поддержку языков национальных округов, республик и краев, правительство РФ часто забывает о языках меньшинств, компактно проживающих на территории государства. Конечно, каждый гражданин должен знать государственный язык своей страны, но это еще не означает, что ему запрещено разговаривать и учить своих детей разговаривать на родном языке. Если государство не будет на самом высоком уровне поддерживать языки национальных меньшинств, используя рычаги административной власти, СМИ и поощрение писателей, пишущих на языках национальных меньшинств, спустя какое-то время эти языки и диалекты вымрут, а нам останется чувство неудовлетворенности, обид и национальные распри.
