Иосиф Сталин... Каждый раз, когда подступает очередная дата, связанная с его именем, в СМИ поднимается волна публикаций об этом человеке, появляются оценки его жизни и деятельности, отрицательные и положительные, разгораются споры о том, насколько он повинен в терроре тридцатых-сороковых годов минувшего века в СССР, о том, был ли он вообще инициатором этого террора. Говорят о наследии, которое он оставил после себя. Миновали две даты. Пятого марта – день смерти Сталина. Девятого марта – день его похорон. Но в этот раз акцент в публикациях и дискуссиях несколько сместился с личности самого Сталина на его восприятие людьми. Вернее, массами людей. Это было и раньше, но как-то не так явно выделялось в общем хоре полемики. А вот теперь...
Начнем с прощания
Прощание началось шестого марта 1953 года, когда гроб с телом вождя был выставлен в Колонном зале Дома Союзов. Вообще о прощании со Сталиным и его похоронах написано столько, что уже как бы и грешно повторяться. Поэтому напомним только основные моменты. Итак, в четыре часа пополудни люди пошли прощаться с руководителем государства. Руководителем, который, как казалось еще вчера, никогда не умрет. В гробу Сталин лежал в своем повседневном мундире. Единственное, погоны генералиссимуса нашили, да пришили золотые пуговицы. Еще были орденские планки, что и неудивительно, и медали «Серп и молот» и «Золотая звезда». Кстати, первую он не носил при жизни. Звучали траурные мелодии из классики. У самого гроба стояли Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущев, Микоян, Каганович… Люди все шли и шли беспрерывно. По ночам улицы Москвы освещались прожекторами, потому что они были заполнены желающими отдать последнюю дань уважения своему лидеру. Три дня и три ночи все это продолжалось.
Похороны и давка
И вот наступило девятое марта. День похорон. Утром на Красной площади выстроились войска (4400 человек). Конечно же, оркестр. В девять утра на площади были построены 12 тысяч человек рабочих и служащих. Левитан вел прямую трансляцию по радио. Затем траурная процессия. От Дома союзов к Мавзолею, на котором было начертано «Ленин» и «Сталин». Все было торжественно, величественно и… страшно. Потом митинг. Потом салют. Потом заводские гудки по всей стране. Войска в марше. Самолеты в небе. И вот теперь о том, на чем часто акцентируют внимание, – о давке в день похорон Сталина. Причем, что интересно, современные противники давно ушедшего вождя и в этом винят его. Хотя, давайте останемся на стороне здравого смысла, никакой вины умершего человека в том, что во время его похорон случилась трагедия, быть, разумеется не может. Да, кто-то что-то не просчитал, не выверил логистику, и на Трубной площади, вернее в районе площади, произошла давка, в которой, по разным источникам, погибло от нескольких сотен до трех тысяч человек. Кто-то утверждает, что и больше. Есть совершенно жуткие описания произошедшего. Если кто-то хочет, то, думается, легко сможет их найти.
Будто живой
А теперь отступим на шаг от самой личности Сталина и вернемся к восприятию его людьми, тогда жившими. Чтобы проиллюстрировать это восприятие, можно обратиться к рассуждению о картине любимого художника Сталина Александра Герасимова, на которой изображен момент прощания с вождем. В этом рассуждении сделан акцент на том, что на картине Герасимова Сталин изображен, как живой. Как бы просто уснул, потому что устал. И это, пожалуй, попадание в точку. Для советских людей того времени Сталин остался жив. И был живым еще долго. И даже хрущевский демарш на двадцатом съезде не слишком поколебал это внутреннее ощущение. Просто чувство было спрятано от посторонних глаз, но оно осталось. И в этом мы можем убедиться теперь, когда при любых опасностях для общества и страны память миллионов людей ищет защиты в воспоминаниях о Сталине. Ведь нередко можно услышать: «При нем такого бы не случилось... Он бы сумел найти решение…» Разве не знакомы нам такие утверждения?
Хороший пост
А вот еще интересное мнение, высказанное пользователем одной из популярных соцсетей как раз в годовщину похорон Сталина. Автор поста пишет, что вождя снова ругают и, разумеется, по делу. Но он тут же оговаривается, напоминая, что и о лагерях, и о расстрелах, и о политических статьях в уголовном кодексе тех лет рассуждают как о чем-то ужасном, именно применительно к советскому прошлому. Когда же речь заходит о современности, то многие из ругающих совсем не прочь применить сталинские методы к тем же сталинистам. То есть критики сталинских методов в политике и государственном строительстве сами вполне готовы (по крайней мере, на словах) высылать неугодных с обжитых мест целыми регионами, и политические статьи могут оказаться вполне положительным явлением, если применять их к тем, кого критики полагают врагами. А еще, добавляет автор поста, злодеяния сталинских времен на выходе дали рывок от сохи и лучины к космическим полетам и освоению атомной энергии, а критики этих злодеяний готовы применить их в полном объеме не ради освоения дальнего космоса, а ради того, чтобы самим сладко есть и пить, не обращая внимания на тех, кто не столь сноровист в деле личного освоения общего достояния. И, согласитесь, в чем-то он прав.
Общая судьба
Был такой известный российский буддийский деятель – Бидия Дандарович Дандарон. Он сидел и при Сталине неоднократно, однако умер в лагере, будучи посаженным уже при Брежневе. Рассуждая о феномене советского сталинского террора, он говорил о чем-то, похожем на общую судьбу. Это, разумеется, очень вульгарная интерпретация его мыслей. Конечно же, Дандарон говорил об общей карме: есть индивидуальная карма, а есть общая. И сталинизм – именно общая карма советских людей того времени. Трудно сказать, что именно, что конкретно имел в виду этот почитаемый буддийский деятель, но похоже, он говорил не просто о том, что советское общество того времени «заслужило» Сталина.
Как сказал позднее Довлатов, допустим, товарищ Сталин был тиран и убийца, но кто-то ведь написал четыре миллиона доносов. Это не прямая цитата из Довлатова, но мысль передана вполне точно. Однако есть ощущение, что Дандарон говорил не об этом. Вернее, и об этом тоже, но в гораздо более глубоком контексте.
Коллективный Сталин
Так о чем же мог говорить Дандарон, рассуждая об общей судьбе, общей карме? Может быть, о том, что каждый из нас потомок и жертв, и палачей; и палачей, которые стали жертвами; и новых палачей, заступивших на место прежних? И сам Сталин в этом смысле – равно такой же палач, и равно такая же жертва. Не просто продукт своей эпохи, как можно было бы сказать, но продукт своего народа, своего общества.
Не Сталин бомбил Хиросиму
А как часто жертвы мечтали выйти из тюрьмы только затем, чтобы потом самим стать палачами? И как часто становились? Размахнуться просто не могли, как им хотелось бы. Общество-то менялось, и люди менялись. И это не только нас касается, не только нашей страны. В конце концов, не мы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, не мы уничтожили шесть миллионов евреев в концлагерях. Мы вообще все больше сами с собой разбирались. Хотя и не без мессианства.
Наворотить или создать?
Но самое главное - это помнить, что, по большому счету, ничего не ушло. И каяться, как призывают некоторые, за реальные или выдуманные грехи предков совершенно бесполезно. И сейчас в каждом из нас дремлет тот коллективный Сталин, с которым ассоциируется величие страны и Великая Победа; и тот коллективный Сталин, с которым ассоциируются жертвы репрессий. И между этими двумя крайностями еще масса всего. Здесь действительно не каяться надо и не искать в прошлом спасителей и готовых рецептов, равно как и во всем виноватых, а внимательно разбираться и в прошлом, и в настоящем. А главное - в себе. И оставить, наконец, Иосифа Виссарионовича в покое. Можно быть абсолютно уверенным, что наворотить столько, сколько наворотили при нем, мы с вами легко сможем, а вот построить и создать столько же – это очень постараться надо.
