Вообще-то, Валерий Харламов не должен был заниматься спортом. От слова "совсем". И соответственно, в таком случае он не стал бы легендой мирового хоккея. Многие, наверно, уж и не помнят, а кто-то и вообще не знает, что в тринадцать лет Валерий заболел ангиной, после которой начались серьезные осложнения. Ангина - вообще вещь в этом смысле крайне неприятная. Так и жди, что после выздоровления вылезет какая-то новая болячка. Вот это и случилось с совсем юным Харламовым. Врачи поставили ему суровый и крайне неутешительный диагноз: порок сердца. Какой же после этого спорт? Да никакого! Ему даже на уроки физкультуры ходить запретили и гонять с мальчишками мяч во дворе. Плавать было нельзя! Да и пионерские лагеря врачи не приветствовали. Валерия спас отец. Хотя и пошел при этом на серьезный риск.
Фактор гражданской войны
К болезни Харламова и к тому, как, рискуя, вернул сына в спорт отец, мы еще вернемся. Сейчас вспомним другое. Например, то, что, если бы не гражданская война в Испании, Валерий вообще бы не появился на свет. Дело в том, что его мама, Кармен Ориве-Абад, попала в Советский Союз в 1937 году, девочкой, среди прочих испанских беженцев, спасавшихся от войны в нашей стране. Мало того, она была басконкой. А баски, как известно, характером еще круче, чем, собственно, испанцы. Может, в этом корни сумасшедшей энергетики Валерия, в полной мере проявившейся затем на льду. Как бы там ни было, а уже в сороковых годах Бегония, это домашнее имя мамы Харламова, работала на московском заводе «Коммунар» токарем-револьверщиком. И надо же такому случиться, что на том же заводе работал будущий папа Харламова, Борис Харламов. Он трудился слесарем. И не просто слесарем, а слесарем-испытателем. А еще у Бориса Харламова был друг-испанец. А еще в заводском клубе время от времени устраивались танцы. Так, одно за другое, и познакомились Борис и Бегония. А четырнадцатого января 1948 года родился у них мальчик.
Внебрачный сын
Жили тогда Борис с Бегонией в заводском общежитии. И заводская же скорая отвезла Бегонию в роддом в ночь на четырнадцатое января. И, кстати, мальчик оказался, как сказали бы зело дотошные граждане, внебрачным сыном. Потому что на тот момент его родители не были расписаны. Ничего, как говорится, военного. Просто у Бегонии еще не было советского паспорта – только вид на жительство. Но уже через три месяца родители малыша официально стали мужем и женой. Да, а что мы все как-то без имени? Мы-то знаем, что назвали они его Валерием. И не просто так, а в честь Валерия Чкалова.
Коньки, чтоб не замерз
Во что играли советские мальчишки в массе своей? В футбол. И в хоккей. Заокеанский канадский хоккей тогда, в послевоенные годы, входил в моду. Вот и Валерий играл в футбол и в хоккей. А на коньки встал с семи лет. Вернее, отец поставил. Сам-то Борис играл в русский хоккей за команду завода, а Валерку, чтобы не мерз на улице или в неотапливаемой раздевалке, ставил на коньки. Катайся, мол. Валерий и катался.
Как закалялось сердце
Итак, в тринадцать лет Валерий заболел ангиной, которая дала осложнения. Врачи ставят диагноз – порок сердца. И запрещают заниматься спортом. Казалось, это все. Крест фактически на всей жизни. Причем не только в смысле спорта, но и в смысле любых серьезных достижений в любой сфере человеческой деятельности. Потому что высокие достижения не даются без напряжения ни в чем. Но тут пришел на помощь отец. И, как было сказано выше, при этом он пошел на серьезный риск. В тайне от жены Борис Харламов отвел сына на летний каток, где записывали в хоккейную секцию ЦСКА. Это был 1962 год, Валерию было уже четырнадцать лет. А в секцию набирали тринадцатилетних. Но поскольку Харламов-младший был щуплым и мелким, тренеры поверили, что ему тринадцать. И он оказался единственным из нескольких десятков мальчишек, кого приняли в секцию. Разумеется, уже очень скоро обман стал известен, но, поскольку Валерий занимался хорошо, его и не отчислили. Просто перевели в более старшую группу. При этом отец Валерия раз в три месяца водил сына в больницу на обследование. И, в конце концов, врачи признали, что он абсолютно здоров. Путь в большой хоккей был открыт.
И послали они его в… Чебаркуль
Тренировался Харламов неплохо. И его порекомендовали Анатолию Тарасову – в главную команду «армейцев». Но Тарасов отказал. Слишком хрупок был Харламов для взрослого хоккея. И росту в нем всего 173 сантиметра. Однако уже в 1967 году Валерия взяли на летние сборы с главной командой. Он стал заметно сильнее, нарастил мышцы. И попал-таки в ЦСКА. Но ничем там не отличился. При этом что-то все-таки Тарасов в нем, видимо, разглядел. Потому что отправил Харламова в Чебаркуль, в команду «Звезда». Да, это была команда второй лиги. Но отправлен туда Валерий был не в ссылку, как можно было бы подумать, а для игровой практики и оттачивания техники, поскольку в основной армейской команде он этой самой игровой практики по понятным причинам не имел. При этом тренеру «Звезды» было строго-настрого приказано выпускать Харламова на каждый матч и создавать ему условия для трехразовых тренировок каждый день. Примерно через полгода Харламов вновь был вызван в ЦСКА.
Супертройка советского и мирового хоккея
Харламов вписался в ЦСКА. И все-таки нельзя сказать, насколько раскрылся бы его талант, если бы в сезоне 1968/69 годов тренерским штабом не было принято решение о создание молодой тройки Михайлов-Петров-Харламов. Борис Михайлов был очень азартным и при этом необычайно трудолюбивым игроком, который не чурался черновой работы. Именно он чаще других откатывался назад на помощь защитникам. Владимир Петров был мощным хоккеистом с мощнейшим же броском, который часто и густо не могли отразить вратари. Харламов… Харламов был лидером этого звена. Он обладал гениальной обводкой, он был не прочь взять игру на себя, но при этом и прекрасно разыгрывал комбинации, подыгрывая партнерам. Кстати, забивал в звене больше других Михайлов. Но в общем это был какой-то невероятный волшебный механизм, собранный из прекрасных физических кондиций, виртуозной техники и запредельной просто интуиции. Партнеры по супертройке понимали друг друга не то что с полуслова или полужеста, а буквально предчувствуя маневр друг друга. И ведь при этом в жизни они были такими уж закадычными друзьями. Характеры ведь еще те. Случались и трения. Однако на игре это никак не отражалось.
Успех, успех, успех
В принципе, с этого времени карьера Харламова, несмотря на травмы и прочие игровые неприятности, выглядит, как один сплошной успех. Вновь образованная тройка стала ударной и оставалась такой еще очень долго. И это при том, что ее, бывало, и разбивали ради общих командных целей. Как-то в те времена среди советских спортивных звезд нытье было не в моде. Тренеру, как говорится, виднее. Например, перед Олимпийскими играми в Саппоро Харламова перевели в тройку к Фирсову с Викуловым. Но это никак не помешало ему стать лучшим бомбардиром турнира. Тогда, в 1971 году он, вместе с командой, естественно, завоевал свое первое олимпийское золото.
Знаменитые суперсерии против канадцев
Знаменитые суперсерии семидесятых между хоккеистами СССР и Канады сделали и Харламова знаменитым в международном масштабе. Само событие ведь совсем не рядовое. Вся штука была в том, что доминирование советского хоккея на международной арене всегда оспаривалось канадцами. Аргумент был один: на чемпионаты мира и на Олимпиады не приезжают лучшие из лучших канадских профессионалов, поэтому победы сборной СССР как бы и не считаются. Дескать, были бы профессионалы, был бы совершенно иной расклад в турнирной таблице и итоговый результат был бы другим. Вот кому-то и пришла в голову светлая идея провести суперсерию. В советской команде тогда блистали если не все, то почти все. Хотя специалисты особо выделяют Харламова, Якушева и Третьяка. Что касается непосредственно Харламова, то начал он суперсерию просто великолепно. Однако уже в московской ее части получил травму. Практически не мог помочь команде. Тогда наши проиграли суперсерию. Но все матчи – и выигранные, и проигранные – были, что называется, на тоненького. Но самый свой известный шедевр Харламов сотворил через два года. В следующей суперсерии.
Супергол в суперсерии
Итак, 1974 год, Канада, Квебек, сборная Советского Союза играет матч против фактически сборной ВХА (была такая лига – конкурент НХЛ, впоследствии они объединились в одну). Харламов получает шайбу на своей половине поля, уходит от игрока, разгоняется, перед ним вырастают два защитника, выдающихся защитника – Трамбле и Степлтон. Пройти их кажется невозможным. И вдруг случается чудо: один из защитников смещается в одну сторону, второй – в другую, Харламов проскальзывает между ними и забивает шайбу. Как? Почему? Всего два обманных движения. Еле уловимых движения. Как позже рассказывал Трамбле, он был абсолютно уверен в себе и в партнере, потому что ни один из нападающих ВХА или той же НХЛ никогда не рискнул бы пойти на них так нагло. А дальше? А дальше Трамбле ясно увидел, что Харламов намерен обойти его по внешней стороне и сместился в ту сторону. Позже выяснилось, что Степлтон увидел совершенно противоположное: русский собирается его обойти по внешней стороне. Соответственно, он тоже чуть сместился. В это время Харламов и пронесся между ними, выходя один в один на вратаря. Это было гениально.
Легенда о миллионе
Есть одна история, связанная с суперсерией 1972 года. Тогда Харламов якобы настолько поразил канадцев своей игрой, что руководители тамошних клубов предлагали ему миллион, само собой, долларов, за то, чтобы он остался играть в Национальной хоккейной лиге. А Харламов отказался. Одни говорят, что это легенда, другие утверждают, что такое действительно было. Знаете, в эту историю охотно верится. Почему? Да просто потому, что Харламов действительно был лучшим, пожалуй, на тот момент, на то время. А кроме того, известно упорство хозяев западных спортивных клубов, когда они хотят кого-нибудь заполучить. Так же охотно верится и в то, что Харламов отказался или отказался бы, поступи такое предложение. Во-первых, принять его в то время – это ломать жизнь и себе, и близким людям. Расценили бы как предательство. Во-вторых, предателем Харламов не был. Не так был воспитан. Это не значит, что он не хотел хорошо жить. Это лишь значит, что тогда люди хотели хорошо жить в своей стране.
Наперекор случаю или судьбе
Можно было бы еще долго рассказывать об успехах Валерия Харламова. В том числе и о завоевании им второй золотой олимпийской медали. Но, в принципе, мы не об этом. Это знают большинство любителей хоккея на просторах бывшего СССР. А те, кто хочет узнать, легко почерпнут информацию, которой ныне в избытке. Мы все-таки о том, что легенды номер семнадцать (помните знаменитый фильм?) могло бы не быть. Если бы не характер самого Валерия и не помощь близких людей. Сначала этот случай с ангиной и диагностированным пороком сердца. Потом многочисленные травмы. А потом… Потом автокатастрофа. Это случилось в его очень успешном в спортивной карьере 1976 году, в конце мая. Тогда они с женой возвращались из гостей ночью. Харламов собирался обойти грузовик. Правда навстречу шел другой грузовик, но Валерий решил, что успеет совершить обгон. Однако на его беду из-за грузовика навстречу вылетело тоже совершавшее обгон такси. Он попытался уйти от удара и врезался в дерево. Жена тогда не пострадала, а сам он получил серьезный перелом правой голени, двух ребер, плюс ушибы и сотрясение мозга. Врачи, по крайней мере, некоторые врачи, советовали ему завязать с хоккеем. Харламов уперся. И нашелся хирург, Андрей Сельцовский, который и оперировал хоккеиста, и следил за его дальнейшей реабилитацией. А затем помогли товарищи по спорту. Даже соперники. Известный факт… Перед игрой с «Крыльями Советов», первой после выздоровления, перед соперниками в раздевалке, с разрешения, естественно, их тренера Калугина, выступил врач «армейцев». Обрисовал ситуацию. В той игре «Крылья» играли против Харламова корректно, как только могли. Это не было игрой в поддавки. Но Харламова берегли. А партнеры по ЦСКА сделали все, чтобы Валерий забросил свою шайбу. Сам хоккеист тогда так расчувствовался, что у него все плыло перед глазами. Он ведь прекрасно видел, как все стараются помочь ему вернуться на лед. И он вернулся.
Смерть его догнала
Затем Харламов еще играл несколько лет. Играл успешно. По-другому он не мог. И все-таки смерть его догнала. И снова автокатастрофа. 1981 год. На этот раз за рулем была жена хоккеиста. Ирина. Кроме нее и Валерия в машине был еще двоюродный брат Ирины. Как потом констатировали эксперты, Ирина не справилась с управлением на мокрой и скользкой от дождя дороге, машину вынесло на встречку, где она боком влетела в грузовик. Погибли все трое. Эта трагедия потрясла не только тех, кто знал семью Харламовых, его родных, близких, она потрясла всех любителей хоккея в СССР, да и не только, думается, в СССР. Кстати, игроки советской сборной не могли присутствовать на похоронах своего товарища – сборная играла на Кубке Канады. Они дали слово: в честь Харламова выиграть турнир. В финале сборная СССР разгромила сборную Канады со счетом 8:1. И еще… У Ирины и Валерия остались двое детей. Шефство над ними, настоящее, не формальное шефство, взяли знаменитые наши хоккеисты – Фетисов, Крутов, Касатонов. Так и закончилась история о легенде, которой могло не быть, но которая состоялась благодаря характеру самого Валерия и окружающих его людей. Замечательные были люди.
