Когда речь заходит об истории русского балета, то одним из первых вспоминают о Вацлаве Нижинском. Однако великий танцовщик и звезда балетной сцены русским не был. Этот человек, чье имя ассоциируется с расцветом искусства танца в начале прошлого столетия и «Русскими сезонами» в Европе, был этническим поляком, а родился он в Киеве.
Каким же образом Нижинский попал в русский театр? Как он стал одним из символов российской балетной сцены? Понять это несложно, если проследить за жизненным путем великого танцора и балетмейстера.
О семье
Можно сказать, что творчество этого артиста и постановщика танцевальных спектаклей началось еще до рождения. Родители Вацлава танцевали на сцене. Его отец, Томаш Нижинский, был «первым номером», а мать, Элеонора Береда – солисткой. Соответственно, балетный театр фактически был в крови Вацлава.
Семья у него была не совсем обычной для того времени. Об отношениях Томаша и Элеоноры в артистической среде ходило немало слухов и сплетен. Одни осуждали их, другие поддерживали. В центре общественного внимания семья Нижинских оказалась вовсе не потому, что солистка балета решилась на рождение детей. Причиной людских пересудов стала разница в возрасте между родителями Вацлава. Элеонора была старше Томаша на пять лет. Детей же в их семье было трое, Вацлав появился на свет вторым.
О раннем детстве и первом выступлении
Родился Вацлав в Киеве 12 марта 1889 года. Родители его трудились в труппе Йозефа Сетова, активно гастролировавшей в то время. Фактически, до 1894 года семья постоянно переезжала, то есть в раннем детстве у Вацлава не было ни своей детской, ни дома как такового, ни прочих привычных большинству людей вещей и занятий.
Но это вовсе не означает, что в жизни маленького Вацлава е было традиционных семейных ценностей. Сегодня мало кто вспоминает, говоря о раннем детстве артиста, о том, что он был крещен. Крестили его родители в Варшаве, в полном соответствии со всеми традициями. Разумеется, младенец принял католическую веру и в ней же и воспитывался.
И, конечно же, главное место в его жизни с самого рождения занимал балет. Без сомнения, все дети артистов проводят немало времени за кулисами. Но в семье Нижинских подрастающих малышей не просто оставляли за сценой, их активно приобщали к искусству танца, учили и вводили в спектакли.
Дебют того, с кем ассоциируется весь Золотой век русского балета, состоялся в Одессе в 1894 году. Вацлаву было всего лишь пять лет, когда он вышел на подмостки и станцевал гопак. В том же году умер Йозеф Сетов, и труппа, в которой работали родители Нижинского, распалась.
О сложных временах, уходе отца и переезде в Санкт-Петербург
После распада труппы Сетова Томаш Нижинский был переполнен энтузиазмом. Ему казалось, что в жизни появился шанс достичь большего, чем простое солирование на сцене. Томаш организовал собственную труппу. И это начинание стало первым шагом к череде невзгод, полосе бедности и к распаду семьи.
Нижинский-старший был прекрасным артистом и неплохим педагогом для своих детей, но он не имел таланта коммерсанта. Для того чтобы успешно руководить коллективом артистов, не нужно уметь танцевать, необходимо продавать спектакли, организовывать гастрольные туры и решать массу других, совершенно далеких от искусства вопросов. Всего этого Томаш не умел и его коммерческое начинание с треском провалилось. Разумеется, семья потеряла при этом все накопления.
Несколько лет пролетели в поисках случайных подработок и участия в различных антрепризах. Вероятно, отношения между Элеонорой и Томашем испортились, поскольку во время выступлений в Финляндии, в 1897 году, Нижинский ушел из семьи к юной танцовщице Румянцевой. Элеонора же уехала с детьми в столицу Российской империи, в Санкт-Петербург.
Покинутая женщина, находящаяся в трудном материальном положении, подалась в столицу не просто так. В Петербурге жил и работал ее давний друг Станислав Гиллерт. Он также был танцором, а в столице трудился педагогом, преподавал в Балетных классах.
Вацлав с легкостью преодолел вступительные просмотры и был принят. Через пару лет стала учиться в Петербуржской балетной школе и его младшая сестра. А старший брат, Станислав, отбор пройти не сумел, поскольку страдал от отсталости в развитии. Ребенок еще в младенчестве выпал из окна и получил травму головы.
О дебюте в Мариинском театре
Педагоги Балетных классов единодушно отмечали высокую одаренность и невероятное трудолюбие Вацлава. Однако во время обучения у Нижинского произошел серьезный нервный срыв, он даже оказался в лечебнице для душевнобольных. С чем были связаны проблемы в эмоциональном состоянии – неизвестно. Одни биографы артиста туманно намекают на наличие врожденного заболевания, другие попросту обходят эту тему стороной. Существует и версия, предполагающая то, что артист не справился со стрессом из-за семейных обстоятельств. Ведь его старший брат был фактически недееспособен, а значит, после ухода отца Вацлав стал главой семьи.
Как бы то ни было, Нижинский справился со своими проблемами и вернулся к обучению. Талант артиста отмечали все педагоги и балетмейстеры, но лишь один из них, Михаил Фокин, новатор и ответственный постановщик выпускных спектаклей, предложил юному Вацлаву танцевальную партию. На тот момент Нижинский не являлся выпускником и в принципе не имел прав на участие в спектакле с отдельной сольной партией.
10 апреля 1905 года состоялся дебют Вацлава на столичной сцене. Балет назывался «Ацис и Галатея», а у Нижинского была в нем партия фавна. Успех был ошеломителен и о даровании артиста писали все столичные газеты.
О начале творческого пути и увольнении из Мариинского театра
Мариинский театр не стал «родным домом» для Нижинского, но послужил в качестве неплохой стартовой площадки. Артист трудился в нем целых пять лет, начиная с 1906 года и заканчивая 1911-м.
Покидал подмостки танцор с громким скандалом. Вацлава в прямом смысле слова выгнали из труппы после того, как этого потребовали члены семьи Романовых. Поводом для недовольства представителей императорской фамилии стал костюм танцовщика, в котором он выступал в балете «Жизель». Расстроило это Нижинского или нет, неизвестно. Но самодурство и ханжество, ставшие причиной его изгнания из театра, послужили мощным толчком в карьере танцора. Если бы члены семьи Романовых не потребовали увольнения артиста, то он так бы и остался в Петербурге и был бы одним из многих одаренных танцовщиков, чьи имена растворились в пучине времени.
С 1909 года Вацлав сотрудничал с Дягилевым, одним из организаторов «Русских балетных сезонов». После ухода из театра Нижинский полностью посвятил себя работе в антрепризе и стал не просто звездой балетных сезонов в Европе, чье имя в афишах гарантировало аншлаг в зале. Нижинский стал «лицом» русского балета для всей Европы.
Ни о каком новаторстве в хореографии в то время и речи не было. Нижинский представлял публике исключительно «проверенные» танцевальные номера, разученные и отработанные до автоматизма в Мариинском театре. И именно тогда танцовщик и получил свое прозвище – «человек-птица». Газетчики всего мира «окрестили» его так в 1911 году за невероятные па и прыжки в постановке «Видение розы» Вебера.
О дебюте в качестве балетмейстера
Балет не занимал главного места в жизни Нижинского, он попросту являлся ею. Вацлав жил танцем, ничто другое для него не существовало. Разумеется, при подобных приоритетах он просто не мог избежать желания попробовать себя не только на сцене, но и за ее пределами, то есть в качестве постановщика спектакля.
Балетмейстер имеет гораздо больше возможностей для самовыражения, чем артист. Однако особой уверенности в своих силах танцовщик не испытывал, страшился неудачи. Поэтому к работе над постановкой своего первого спектакля он приступил тайно. За исключением артистов, технических работников и самого начинающего балетмейстера о репетициях знал лишь Дягилев. Нижинский всецело доверял ему, получая в ответ полную поддержку во всех начинаниях. Дягилев верил в талант и мастерство Вацлава, и как показала история, делал он это не зря.
Первым спектаклем, который поставил Нижинский, стал «Послеполуденный отдых фавна», состоящий из одного акта, на музыку Клода Дебюсси. Дебюсси не писал балет, его произведение – это симфоническая поэма, которая носит название «Прелюдия к Послеполуденному отдыху фавна». Наряду с эклогой Стефана Малларме произведение Дебюсси просто легло в основу балетной постановки Нижинского. Костюмы для балета создавал Леон Бакст.
Премьера прошла в Париже в 1912 году в рамках «Русских балетных сезонов». Успех был ошеломителен. Газетчики расхваливали спектакль, а критики несколько месяцев разбирались в технических танцевальных приемах и новшествах, которые они увидели на сцене.
Новаторские изменения в танцевальных постановках, с которыми связывают имя Нижинского, Вацлав воплотил именно в качестве балетмейстера и лишь благодаря поддержке Дягилева.
В чем заключалось новаторство?
Все новое – это хорошо забытое старое. Именно так можно сказать о новаторских идеях, воплощенных Нижинским и сыгравших ключевую роль в развитии балетного искусства в прошлом столетии.
В своих постановках Вацлав, как балетмейстер, отталкивался от античной культуры, а именно от тех поз, которые были изображены на древнегреческих барельефах и керамике. Этот на первый взгляд простой прием, полностью убрал из танцев пафос и чопорность, вернув мужским сценическим образам ритмопластику и изящество, которых они были лишены столетиями.
Конечно же, не все шло гладко. Помимо хвалебных отзывов критиков и восторженных очерков в газетах были и весьма злобные нападки, некоторые консервативно настроенные зрители испытывали возмущение после просмотра постановок. К примеру, в балете «Весна священная», считающимся одним из родоначальников экспрессионистского стиля в танцевальном искусстве, в финальной части была представлена эротическая сцена. Зрители того времени были шокированы, что, разумеется, непонятно нашим современникам. Немногие сегодня вообще смогут увидеть в финале балета с уникальной пластикой и сложным музыкальным сопровождением эротику.
Была ли у Нижинского личная жизнь?
Этот вопрос интересовал еще современников артиста. Достаточно часто его биографы приписывают Вацлаву гомосексуализм. Это не совсем верно, геем в полном смысле этого слова Нижинский не был, он являлся бисексуалом.
Среди отношений, о которых стало известно общественности, можно выделить три серьезных романа. Два из них были с мужчинами, а третий – с женщиной. В ранней юности Вацлав был влюблен в русского аристократа, князя. Речь идет о Павле Львове, достаточно известном в те годы ценителе искусства и меценате. Но была ли между этими людьми интимная близость – это вопрос, не имеющий ответа. Над ними никто «свечку не держал» и за постельными утехами их не заставали. Любовь может принимать разные формы, и какой она была в этом случае, нам уже никогда не узнать.
Был ли Нижинский влюблен в Дягилева или нет, а также была ли между ними половая близость – тоже неясно, однако вокруг их взаимоотношений ходило невероятное количество слухов. Дыма без огня, как говорится в народной поговорке, не бывает. Бесспорно только одно – Дягилев был без ума от Нижинского. Это доказывают обстоятельства, при которых оборвалась карьера Вацлава. И они же ставят под сомнение его гомосексуальность.
В 1913 году Нижинский женился. Венчание проходило по всем правилам, а избранницей артиста стала Ромола Пульская, аристократка из Венгрии и, конечно же, католичка. Заключение брака было окружено тайной, однако у каждого успешного человека имеются завистники и враги. На Вацлава донесли Дягилеву. Последний впал в лютую ярость и без раздумий вышвырнул звезду из труппы. Дягилев был богат и вполне мог позволить себе лишиться ведущего танцовщика и балетмейстера. Более того, он приложил максимум усилий для того, чтобы Нижинского «никуда не взяли».
О закате карьеры, примирении с Дягилевым и последних годах
Супруга Нижинского хоть и происходила из знатного рода, средствами не располагала. Иными словами, она была бедной девушкой, брак с которой не приносил артисту никакой выгоды. Заботы о пропитании, оплате счетов за жилье и прочем легли на плечи Вацлава. Ответственность подтолкнула артиста к рисковым действиям, он повторил ошибку своего отца. Нижинский организовал собственную труппу, составил репертуар и начал гастролировать с антрепризой. Тур оказался провальным и последние деньги были потеряны. Это стало причиной серьезного нервного срыва у артиста, от которого полностью он так и не оправился. В 1914 году супруги Нижинские решили отправится в Санкт-Петербург, Вацлав надеялся получить в столице место в балетных классах. Но в Будапеште их застала Первая мировая война. Семья попала в список интернированных, то есть – временно задержанных. На руках у супруги Вацлава была новорожденная дочь, и артист невероятно боялся за здоровье и жизнь ребенка. Это усилило его стресс.
В 1916 году к Нижинскому обратился Дягилев с предложением «мировой». Он хотел нанять танцовщика и балетмейстера для гастрольного тура по Америке. Нижинский принял предложение.
Последняя премьера поставленного им балета состоялась в Нью-Йорке, на сцене «Манхэттен Опера». Это был «Тиль Уленшпигель» на музыку Штрауса. Постановка с треском провалилась. Обычно искусствоведы объясняют провал поспешностью, отсутствием долговременной подготовки спектакля. Но вполне вероятно, что сам Нижинский, исполнявший главную партию, уже был лишен того огня, который пленил когда-то Париж. Либо же менталитет американцев не был учтен при выборе спектакля.
Но тур по Америке позволил Вацлаву поправить свое материальное положение. В конце 1917 года, страдая от череды нервных расстройств, артист вместе с семьей покинул охваченную революционным пожаром Россию и поселился в Швейцарии.
Разумеется, он уже не танцевал и постановкой балетов не занимался. Последний раз «человек-птица» вышел на подмостки в 1917 году, 26 сентября. Это была постановка «Видение розы», которая когда-то и сделала его «лицом» русского балета.
В Швейцарии здоровье артиста улучшилось настолько, что он смог написать автобиографию, которую издали в Париже в середине прошлого века. Но облегчение самочувствия оказалось кратковременным. Нижинский оказался в психиатрической клинике. Ему был поставлен диагноз «шизофрения». Следующие годы состояли из бесконечной смены разных клиник для душевнобольных.
Скончался «человек-птица» в начале апреля, в 1950 году, в Лондоне. Его прах был эксгумирован и перезахоронен в Париже в 1953 году. Могила великого танцовщика и балетмейстера находится на кладбище Монмартр.
