Стихи Иона Дегена о войне никогда не станут печатать в школьных учебниках лишь потому, что они слишком правдивы. Девятнадцатилетний лейтенант-танкист писал их прямо в окопах, на передовой, на линии фронта, в госпиталях. Он не дожил всего несколько дней до 72-й годовщины победы — той, которую он выплакивал в своих щемящих, страшных, честных стихах. На фронте у солдат был свой уклад, свои ритуалы и приметы, свои маленькие радости. Обо всем этом молодой парень всегда говорил открыто, как никто другой.
Какие приметы были у фронтовиков?
По воспоминаниям Иона Дегена, среди танкистов было главное суеверие — к танку женщинам прикасаться запрещено. Однажды поэт застал в боевой машине своего друга с девушкой. С тех пор он решил, что долго повоевать на этом танке не удастся. Так и произошло. По воспоминаниям самого Иона Дегена: «Вскоре после этого нам влепили болванкой по башне, рация вышла из строя. Я никому тогда не сказал о том, что видел, но для себя сделал выводы».
У фронтовика было также личное суеверие. Если он видел на земле тлеющий окурок, то шел прямо на него, не меняя темп. Если он наступал потом на окурок левой ногой, то удавалось в бою подбить пушку, если правой — целый танк. Если же наступить вовсе не удавалось, боец ждал несчастья. И обычно его примета сбывалась, он так несколько раз оказывался на краю гибели.
Интуиция и дар предвидения бойцов
Ион Деген, как и многие бойцы полка, предчувствовал свое ранение. И таких провидцев было среди солдат немало. Ритуалов особых в бою не было — не до них, но интуиция у людей сильно обострялась. Ион Деген вспоминал: «В 1945 году перед последним боем наш командир орудия, который до этого всегда был весельчаком, вдруг закрыл рукой кружку и сказал: «Я мусульманин. Пить водку перед смертью не буду». Тогда ему никто не возразил, все чувствовали, что этот человек не шутит. Так и получилось. Это был его последний бой».
Верили ли солдаты в бога?
Ион Деген признавался, что перед атакой атеистов не было — все шепотом молились. Это было самое ужасное — ждать приказа на атаку на исходной позиции. Пронзительная, сводящая с ума тишина царила вокруг. Потом уже после боя бойцы иногда спрашивали друг друга: «А ты что, молился перед боем?» И тогда все начинали возражать, отнекиваться, но правду не скроешь.
Поэт-фронтовик рассказывал: «Как-то в Литве мы проезжали мимо большого распятия. Командиры машин вдруг повернулись все налево. Приказал остановиться. Спросил: «Что, молились?» Все отнекиваются. Тогда я пригрозил, что молитва не будет услышана, если не признаются. Тогда послышалось со всех сторон: «Господи! Сохрани и помилуй!» Перед боем молились все».
Огненная юность
Война настигла Иона Дегена на Днестре, ему было всего 16. Но страшная по сути весть не слишком напугала наивных юнцов, свято веривших, что армия за несколько дней разобьет врага и все закончится. Они стремглав бежали в военкомат, чтобы проситься на фронт, успеть внести свой вклад в победу. Их упорно не брали.
Ион стал самостоятельно пробиваться к передовой, тогда он и попал в 130 стрелковую дивизию. Там был целый батальон, сформированный из подростков 16-17 лет. В нем и состоялось его боевое крещение. С июля 1941 года парень стал идти дорогами войны. Одним из первых его стихотворений было это:
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты,
И над рекой дотла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.
Тогда юный Ион Деген еще не знал, что уже к августу от его взвода в живых останется только двое, включая его самого. После окружения им пришлось ввязаться в неравный бой, потом раненый фронтовик скитался по лесам, попал в госпиталь. Потом в 17 лет, еле оклемавшись, он снова пошел на фронт. Его взяли в разведроту, но в тылу врага на боевом задании его снова ранило, еще более серьезно. Пуля прошила его насквозь, травма оказалась почти смертельной, оставив Иона Дегена инвалидом. Но он выжил, чтобы рассказать о всех ужасах войны, которые видел.
Траки в крови и жизнь на грани безумия
Каждый танкист знал выражение «траки в крови», когда корма танка вся покрыта кровью. Это стало обычным зрелищем для юного Иона Дегена. Иногда хоронить оставалось лишь пепел от солдата.
После очередного такого зрелища поэт написал в блокноте огрызком карандаша отдельные выражения, эмоции, обрывки мыслей. Строчки позже оформились в стихотворение под названием «Зияет в толстой лобовой броне». Это чистые, неподдельные эмоции молодого парня, который каждую минуту находится наедине со смертью:
На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Все, что в могилу можно закопать.
Самая ценная награда — полученная с честью
Ион Деген был удостоен высшего ордена Польши — Virtuti Militari, но его вручение стало для парня полной неожиданностью. В июле 1944 года его гвардейская бригада оказалась на окраине Вильнюса. Бои там шли очень жесткие, поляков было мало, они проигрывали. Солдат не мог просто наблюдать на тем, как гибнут польские соратники. И тогда он решился на отчаянный шаг.
Сам танкист так рассказывал об этом: «Мой танк уже горел, я пересел в другой, подъехал к группе офицеров-поляков и просто спросил: «Товарищи паны, чем вам помочь?» У полковника от неожиданности слезы заблестели. Он попросил от немцев очистить улицу. Я сказал — попробую. Он успел только спросить мою фамилию, я назвал».
Через несколько лет после победы военный атташе Польши в Израиле вручил Иону Дегену орден. Тот изумился искренне: «За что? Я просто подавил фашистов на одной из улиц!»
Но позже атташе объяснил, чем именно был ценен подвиг Дегена. Он ведь действовал не по чьему-то приказу, а по зову сердца. Его могли запросто загрести в Смерш, расстрелять за самоуправство. Он посмел пойти вразрез с уставом, за такое самовольство жестко наказывали бойцов. Но тогда он не думал об этом, а просто решил спасти таких же солдат, как и он сам, воевавших с фашизмом.
Искусство убивать
По долгу службы Ион Деген стал профессионалом в деле поджигания вражеских танков. Он все чаще выигрывал в дуэлях с боевыми машинами-чужаками. Скоро лейтенанту Дегену за боевые заслуги поручили командовать танковой бригадой. За героизм и рекордное число подбитых бронемашин Иона дважды представляли на получение высшей награды — Героя Советского Союза, но из-за того, что он был евреем, ему отказывали. Позже он изложил свое видение в стихотворении:
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное — мы выжили с тобой.
А правда — что? Ведь так оно ведется.
В 1945 году состоялся его последний бой — в восточной Пруссии. Его танк подбили, когда они выбрались из полыхающей машины, немцы открыли огонь. Ион получил 7 пулевых и 4 осколочных ранения, у него были перебиты ноги и выломана челюсть, шансов выжить почти не оставалось. В ранах началось воспаление, пенициллин был самым большим дефицитом. Но врач достал его и стал вливать антибиотик бойцу внутривенно. Это спасло Иону Дегену жизнь.
Врачам также удалось спасти парню ноги. Он хотя и остался инвалидом, но выжил. После месяцев, проведенных в госпитале, Ион принял решение — стать врачом, посвятить свою жизнь спасению людей от тяжких недугов. Он выполнил зарок, данный себе самому. Уже после войны весь Союз узнал его как великого врача, ученого, автора многих трудов по медицине. Но вместе с этим Деген Ион Лазаревич известен и своими стихами о войне, которых ни до, ни после него никто не писал.
Сильный человек, сильная поэзия
Ион Деген долгое время входил в редколлегию журнала «Голос инвалида войны», издаваемого в Израиле. Он очень хотел, чтобы люди смогли поскорее вернуться к обычной жизни после перенесенных ужасов войны. Поэт никогда не признавал ложный пафос, витиеватые речи, звучащие с трибун в День Победы. Он лучше многих знал, что такое настоящая война.
Сам Ион Лазоревич так говорил об этом: «Мы чувствовали себя смертниками, нам уже было все равно, где окончится наша жизнь. Это могло случиться на передовой или в штрафном батальоне — какая разница». Всю правду — щемящую и страшную — он вложил в самые знаменитые свои строки. Они были написаны в кровавом 1944 году. Многие настоящие фронтовики считали его лучшим стихотворением о войне:
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
