4 апреля 2025 года исполнилось 93 года со дня рождения Андрея Тарковского — режиссера, чьи фильмы стали не просто классикой, а отдельным направлением в мировом кинематографе. За свою недолгую карьеру он снял не так много картин, но каждая из них стала это "философским трактатом в движущихся образах". Вспоминаем самые яркие его работы и то, что происходило за кадром: скандалы, технические катастрофы и творческие муки, которые сопровождали создание шедевров.
"Андрей Рублев" и горящая корова
Когда в 1965 году на съемках "Андрея Рублева" появилась сцена с горящей коровой, никто не ожидал, что это выльется в настоящий скандал. В редакцию газеты "Известия" пришло письмо от очевидца с примерным текстом: "Снимают у нас здесь теперь кино и с такими ненужными сценами... Обливают живую корову керосином и зажигают, представьте себе, как животное мучается?!"
Реакция "Мосфильма" была уклончивой. Один из директоров студии подтвердил, что для съемок действительно использовали корову, но утверждал, что ее "сдали на бойню после съемок". Сам Тарковский позже объяснял:
Мы не сжигали корову, она была покрыта куском асбеста.
Однако в 1966 году после премьеры "Вечерняя Москва" опубликовала материал под названием "И запылала корова", где открыто говорилось о жестоком обращении с животными.
Этот скандал мог поставить крест на картине. Тарковский всерьез опасался, что фильм запретят. Как вспоминали члены съемочной группы, корову действительно использовали в сцене, но поджигали не ее, а специальные материалы. Тем не менее для других эпизодов в картине действительно убивали лошадей — в те времена это было обычной практикой в кино.
"Сталкер" и три попытки
Съемки "Сталкера" в 1977 году начинались с большими амбициями. Тарковскому выделили драгоценную пленку Kodak, которую в СССР получали лишь избранные режиссеры. Первым оператором стал Георгий Рерберг, но их сотрудничество быстро превратилось в испытание для всей группы. Тарковский, известный своим перфекционизмом, мог снимать одну сцену неделями. Например, для кадра с травой он лично отбирал травинки, чтобы добиться идеального оттенка зелени.
Когда после месяцев работы пленку отправили на проявку, произошло непоправимое — из-за технической ошибки почти весь материал оказался испорчен. На "Мосфильме" разгорелся скандал. Ходили даже слухи, что Тарковский специально пошел на это, чтобы получить возможность переснять фильм по-своему.
"Было ясно: если не дать Тарковскому возможности переснять картину, она не состоится", — вспоминал заместитель председателя Госкино Борис Павленок.
Но и вторая попытка с новым оператором Леонидом Калашниковым провалилась — режиссер забраковал весь материал. Лишь с третьего раза, с Александром Княжинским за камерой фильм был завершен. В итоге от первоначального сценария братьев Стругацких осталось лишь несколько идей — Тарковский создал совершенно новое произведение, где научная фантастика уступила место философской притче.
"Зеркало" с домом из детства
"Зеркало" стало для Тарковского самым личным фильмом — автобиографичной исповедью, где прошлое смешалось с настоящим. Чтобы передать воспоминания с максимальной точностью, он приказал построить точную копию дома в подмосковном Игнатьево, где его семья жила в военные годы. Режиссер вспоминал:
Мы по старым фотографиям в точности реконструировали разрушенный временем дом на сохранившемся фундаменте. Это было просто необходимо.
Эффект превзошел ожидания. Когда на площадку привезли мать Тарковского, та не могла сдержать эмоций — ей казалось, что она действительно вернулась в прошлое. Но на этом точность воссоздания не закончилась. По воспоминаниям Тарковского, рядом с домом в детстве было поле гречихи. Местные жители уверяли, что ее там не сеяли уже десятилетия, но режиссер арендовал участок и засеял его специально для съемок.
"Жертвоприношение" и огненный финал
Последний фильм Тарковского, снятый уже в эмиграции, завершался грандиозной сценой — дом главного героя должен был сгореть в одном непрерывном кадре. Подготовка заняла недели: построили специальный дом, установили три камеры под разными углами, провели десятки репетиций.
Но в день съемок случилось непредвиденное — одна из камер вышла из строя как раз в ключевой момент. Дом сгорел дотла, а нужных кадров не было. Тарковский был в отчаянии — бюджет и сроки поджимали, а сцена была ключевой для всего фильма.
Тогда произошло чудо — местные жители, восхищенные работой режиссера, за четыре дня помогли построить дом заново. На этот раз все прошло идеально.
"Солярис" и ссора с автором
Когда Андрей Тарковский взялся за экранизацию "Соляриса" Станислава Лема, между режиссером и писателем сразу возникло творческое напряжение. Лем ожидал увидеть научно-фантастический фильм о загадочной планете-океане, но получил нечто совершенно иное.
"Тарковский вообще не снимал "Солярис", он снял "Преступление и наказание" в космосе", — возмущался Лем после просмотра. Действительно, вместо технологий и космических пейзажей режиссер сделал акцент на внутренних переживаниях героя, которого мучила вина за самоубийство жены.
Особенно писателя возмутила знаменитая сцена с полетом над Землей, которой вообще не было в книге. Лем жаловался:
Это чистой воды трюк, не имеющий отношения к моему роману. Однако именно этот эпизод стал одним из самых запоминающихся в фильме, прекрасно передавая ощущение ностальгии и потерянности.
Интересно, что со временем Лем смягчил свою позицию. В более поздних интервью он признавал: хотя это не его "Солярис", Тарковский создал самостоятельное художественное произведение. Сам же режиссер всегда подчеркивал, что его интересовала не научная фантастика, а "драма совести и человеческой памяти".
"Ностальгия" и прощание с Родиной
Съемки "Ностальгии" в Италии стали для Тарковского одновременно творческим триумфом и личной драмой. Фильм о русском писателе Горчакове, который путешествует по стране и тоскует по дому, во многом отражал собственное состояние режиссера.
"Я не эмигрант, я невозвращенец", — повторял Тарковский, подчеркивая, что его отъезд на Запад не был добровольным выбором. Эти настроения особенно ярко проявились в кульминационной сцене, где герой Олега Янковского с горящей свечой проходит через пустую купальню.
Съемки этой сцены заняли девять дней и потребовали… 63 дублей. Тарковский был одержим идеей снять сцену одним непрерывным кадром. "Это должен быть акт веры, настоящий духовный подвиг", — объяснял он. Когда оператору наконец удалось выполнить этот сложнейший план, вся съемочная группа аплодировала стоя.
Фильм получил приз за режиссуру в Каннах, но для Тарковского это была горькая победа. "Ностальгия" стала его последней работой, снятой вдали от Родины, которую он так и не смог больше увидеть.
"Иваново детство" и дебют, потрясший мир
Первый полнометражный фильм Тарковского 1962 года стал настоящей сенсацией, получив "Золотого льва" на Венецианском кинофестивале. История 12-летнего разведчика Ивана, чье детство украла война, поражала своей эмоциональной силой.
Я хотел показать, как война калечит душу ребенка, как она стирает грань между детством и взрослостью.
Фильм построен на контрасте между мрачной реальностью войны и светлыми снами Ивана, где он снова становится обычным мальчишкой. Эти сцены сняты в совершенно иной визуальной манере — с мягким светом, плавными движениями камеры. Особенно запоминается эпизод, где Иван во сне бежит за матерью по яблоневому саду. Этот образ потерянного рая потом не раз появится в других фильмах режиссера.
Интересно, что первоначально Тарковский вообще не хотел снимать картину. Его уговорили взяться за проект, когда предыдущий режиссер выбыл из проекта. Он говорил:
Я согласился только потому, что увидел возможность сделать не просто военную драму, а фильм о разрушенном детстве.
Наследие
Влияние Тарковского на мировой кинематограф сложно переоценить. Его стиль — долгие планы, медитативный ритм, внимание к природным стихиям — стал ориентиром для целых поколений режиссеров. Его собственные работы действительно невозможно адекватно описать словами — их нужно пережить.
Сегодня элементы поэтики Тарковского можно увидеть даже в популярном кино, где, как ни странно, встречаются отсылки к его работам. Например, Кристофер Нолан неоднократно признавался, что "Солярис" повлиял на его "Интерстеллар".
Но главное наследие Тарковского — это убеждение, что кино может быть не просто развлечением, а способом философского познания. "Настоящее кино должно не рассказывать истории, а передавать состояния души", — говорил он. И его фильмы, спустя десятилетия после создания, продолжают это делать — заставляют нас задуматься о времени, памяти и нашей связи с вечностью.
