Картина «Загадка Гитлера» написана Сальвадором Дали в конце 1938-го: что предвидел художник

В 1930-е годы появилось новое дополнение к темам Дали, касающимся сюрреализма. На этот раз историческая фигура Адольфа Гитлера, которого художник идентифицировал с Мальдорором, вдохновляла на такие работы, как «Загадка Гитлера» 1938 года.

Дерзость художника

Для сюрреалистов, которым никогда не нравилась наглость, с которой Сальвадор Дали демонстрировал свои сексуальные пристрастия на публике, представление Дали о Гитлере было за гранью нормального, поэтому было решено исключить его из группы, возглавляемой Андре Бретоном. Итак, Дали покинул Европу, чтобы обосноваться в Соединенных Штатах, одновременно начав серию картин на мистико-религиозную тему, за которой последует группа работ, составляющих так называемый его «ядерный период».

Тема «Загадка Гитлера» совпадает отчасти с тем, что было изображено в другой картине, которая была создана Дали в том же году, - «Имперские фиалки». Парадоксально, но хотя центральным мотивом в обеих композициях является телефонная трубка, их содержание абсолютно различается, учитывая, что, как сказал сам Дали, название картины происходит от названия фильма с участием американского тенора и актера Марио Ланца в главной роли.

Грустное прощание

«Загадка Гитлера» Сальвадора Дали - это призрачное прощание с 1930-ми годами. Созданное в последний год десятилетия, когда вторжение Гитлера в Польшу, наконец, положило конец многим годам умиротворения, его изображение плавящегося телефона висело над фотографией фюрера, вырванной из газеты и лежащей на тарелке. Трубка словно напоминает бесплодные разговоры о дипломатии, тревогу услышать последние шокирующие новости, боязнь ожидания войны.

Зонт, который легко мог бы принадлежать премьер-министру Невиллу Чемберлену, бессильно висит в эфире, тускнея - бесцветный, как мрачный пейзаж, с которым Дали держит зеркало своего возраста.

Серое запустение этого образа тем более остро, потому что Дали не был политическим активистом. Он действительно так не хотел принимать чью-то сторону, что был исключен из движения сюрреалистов за то, что признался, что мечтал о нацистском лидере. «Гитлер возбудил меня в высшей степени», - признавался он позже. И все же именно потому, что он с такой опасной честностью отражал темные побуждения своего времени, искусство Дали представляет собой внутреннюю хронику 30-х годов, секретный дневник кошмаров, скрывающийся за заголовками.

Тревожное предчувствие

Ни одно десятилетие никогда не было так ярко изображено его художниками. Если кого-то и удивила растущая агрессия нацистской Германии или варварство диктатур, то это произошло не из-за отсутствия предупреждений в картинах, фотомонтажах, предметах или художественных фильмах, таких как «Андалузский пес» Дали и Луиса Бунюэля (1929), чья последовательность яростно эротических изображений раскрывает расстроенный мир.

Сложное десятилетие

Причина, по которой художники могли так остро разоблачать демоническую политику 30-х годов, заключалась в их интересе к бессознательному, которое в сюрреалистическом манифесте 1924 года сделало центральным интересом зарождавшийся авангард. Отсюда и своеобразная гитлеромания.

Однако в 30-е годы сюрреалисты становились все более пессимистичными и болезненными. Вместо того чтобы рассматривать царство снов и желаний, «обнаруженное» Зигмундом Фрейдом как утопию, они нашли его лабиринтом, населенным монстрами. На фотографии ацтекских масок в стеклянной витрине Британского музея Клода Кахуна в 1936 году можно созерцать эти реликвии человеческих жертвоприношений с тихой тревогой.