Связаны ли между собой убийства в Германии?
Всего за семь дней, с 18 по 24 июля, Германию потрясли четыре случая проявления насилия. Одиннадцать человек погибли, много травмированных, но эти цифры сами по себе вряд ли стали бы сенсационными. В большой европейской стране на дорогах и в результате разных несчастных случаев умирает за неделю несоизмеримо большее число людей. Шок вызвало некоторое сходство обстоятельств, о котором политкорректные немцы говорят очень осторожно, избегая конкретики. Официальная версия состоит в том, что все четыре инцидента никак не связаны между собой и не имеют никакого отношения к международному терроризму. И чем упорнее руководители полиции и высшие чиновники настаивают на случайной природе произошедших трагедий, тем больше тревожатся рядовые граждане. Есть ли у них для этого основания?
Криминальный мартиролог за неделю
Последний случай произошёл 24 июля на юге страны, в баварском городе Ансбах, во время фестиваля Ansbach Open. 27-летнему сирийцу грозил отказ в его просьбе о предоставлении статуса беженца, и он взорвал себя вместе с посетителями ресторана, при этом пострадали пятнадцать посетителей. Обошлось без летальных жертв, за исключением самого самоубийцы. Несколько ранее в тот же день от длинного ножа сирийского беженца погибла беременная женщина, а ещё пятеро случайных прохожих получили ранения в Ройтлингене, федеральная земля Баден-Вюртемберг. Двумя сутками ранее в Мюнхене подросток открыл огонь из пистолета в людном месте, убил 9 человек и застрелился. 18 июля в поезде молодой человек напал с ножом и топором на пассажиров, ранил пятерых из них и был убит патрульным полицейским. Эти четыре преступления вряд ли были бы связаны между собой в общественном сознании, если бы их совершили обычные немцы европеоидной расы, ходившие по воскресеньям в кирху.
Теракты ли это?
Во многом усилиями журналистов созданы параллели, благодаря которым обычный обыватель, не склонный к аналитическому мышлению (а таковых большинство), объединяет все четыре эпизода в общую пугающую картину. Однако и правила криминалистики, и обычная человеческая логика требуют раздельного рассмотрения каждого из трагических инцидентов. Цель терроризма – внушение бессознательного и панического ужаса, а страшнее всего то, что непонятно и необъяснимо. Итак, два из четырех случаев можно условно отнести к акциям массового устрашения - это взрыв в Ансбахе и атака в Вюрцбурге. В пользу этого предположения говорит то, что «Исламское государство» ИГИЛ само взяло на себя ответственность за эти эпизоды.
Двое из четырёх
Полной уверенности в том, что исполнители выполняли приказы, поступающие из какого-то руководящего центра, нет. «Подрывник» из Ансбаха записал предсмертное обращение, в котором заявил о своей приверженности ДАИШ и грозил немцам страшной карой. Он и бомбу подготовил, начинив её всякими железками, и, очевидно, планировал устроить взрыв в толпе на фестивале. Афганец с топором тоже кричал что-то про Аллаха, и ему можно при желании приписать терроризм, если бы не крайняя демонстративность действий в сочетании с низкой эффективностью оружия. То же касается и ножа-мачете. «Мюнхенский стрелок» джихад никому не объявлял, просто палил налево и направо.
"Нацист" Давид Али Сонболи?
Ровно за пять лет до мюнхенской стрельбы некий норвежец Андерс Беринг Брейвик, ныне отбывающий тюремное наказание, совершил массовое убийство в лагере, в котором отдыхали «цветные» студенты. Разрывными пулями он расстрелял 77 человек. По убеждениям Брейвик расист, националист и близок к фашистской идеологии. Этот мрачный пятилетний юбилей вспомнился кому-то из журналистов, и Давида Али Сонболи сразу же объявили последователем норвежского убийцы. Если бы не печальный повод для разбирательства, это сравнение могло бы вызвать усмешку. «Мюнхенский стрелок» по происхождению иранец, и при других обстоятельствах мог бы тоже стать жертвой Брейвика. С нацистской точки зрения Сонболи считался бы неполноценным в расовом отношении.
Сумасшедшие?
Да, у Давида Али Сонболи были проблемы с психикой, в прошлом году он в течение двух месяцев проходил лечение в психиатрическом стационаре. Диагноз – острый депрессивный синдром и аутизм, выраженный в избегании социального общения. Остальные преступники также проявляли аналогичную симптоматику. Нормальный человек не станет размахивать топором, кричать что-то невнятное и пытаться нанести вред совершенно незнакомым людям (за исключением сирийца с мачете, он, как предполагается, свою жертву знал). Ансбахский подрывник ранее совершил две суицидальные попытки. Юноша, ранивший людей в электричке, привлекался по поводу наркотиков, нападал на людей и крал. Почему на это ранее почти не обращали внимания социальные службы? В чём причина освобождения общественно опасного психически больного пациента через два месяца? Как предоставляется статус беженца и учитывается ли при решении этого вопроса ментальное состояние претендента? Эти вопросы немцы имеют полное основание адресовать представителям соответствующих государственных органов.
Виновны беженцы?
Из четырёх преступников, совершивших за неделю резонансные злодеяния, трое прибыли в Германию как беженцы. Вместе с тем, признавать, что приток мигрантов ведёт к ухудшению криминальной обстановки в стране, федеральное правительство не желает, и это понятно. Иначе придётся согласиться с ошибочностью действий, причём стратегической, принципиальной, а этого совсем не хочется. Более того, населению внушается мысль о минимальности риска совершения теракта беженцами, то есть фактически о том, что обычный житель Германии может натворить что-то и похуже, чем какое-то нападение. Ульрике Деммер, представитель кабинета министров, приводит статистику, согласно которой в большинстве случаев преступниками оказываются люди, родившиеся и выросшие в ЕС. Правда, они чаще всего потомки мигрантов и мусульмане…
Типичный портрет «опасного человека»
Если обобщить информацию о последних четырёх и более ранних злоумышленниках, то получится усреднённый портрет человека, входящего в группу особого риска. Это мужчина, молодой или средних лет, восточной внешности, страдающий психическим заболеванием, иногда употребляющий наркотики. Это не обязательно беженец, он может быть гражданином одной из стран ЕС, легко поддается влиянию, эмоционален, но в быту чаще всего скромен и тих, малообщителен. У соседей к потенциальному террористу, как правило, претензий нет.
Готовы ли германские спецслужбы?
Полицейские и контрразведчики некоторых европейских стран, проанализировав действия французских и немецких служб, пришли к выводу о слабой координации усилий и низком уровне информационного обмена. Также была постфактум констатирована возможность предотвращения ранее совершённых терактов, чему помешала несогласованность совместных действий. Имеются и законодательные преграды, препятствующие оперативно-розыскной деятельности. В частности, в Германии осуществлять наружное и внутреннее наблюдение практически запрещено. Вместе с тем полностью отрицать связь между произошедшими трагедиями в спецслужбах не склонны. Специалисты называют инцидент в поезде «катализатором», спровоцировавшим активные преступные действия трёх остальных нападавших.
Таким образом, первое нападение, с топором и ножом, внесло сумятицу в разум следующего преступника и так далее.
Тем временем пришло новое сообщение о захвате заложников во французской церкви и убийстве священника. Может быть, опять случайное совпадение?