Российский флаг на соборе в Солсбери как манифестация «вместоправды»
На самом деле, не так уж и важно, кто повесил российский триколор на соборе Девы Марии в Солсбери. Многие, судя по реакции в социальных сетях, полагают, что это просто выходка какого-то идиота. Другие, вспоминая события годичной давности и то, что последовало за ними, намекают, что это новые «проделки» российских спецслужб. Третьи, основываясь на все той же истории с отравлением Скрипалей, уверены, что инцидент с вывешиванием российского флага – продолжение антироссийской кампании британских властей. Все это, вне серьезной доказательной базы, лишь досужие размышления. Но скандальная демонстрация российского флага именно в такое время в таком месте имеет значение сама по себе, без привязки к инициаторам и исполнителям акции.
Дело Скрипаля
Напомним, именно из Солсбери в марте минувшего года пришло сообщение, что там был отравлен экс-сотрудник ГРУ, полковник Сергей Скрипаль, и его дочь – Юлия. Скрипаль был арестован в России в конце 2004 года по обвинению в сотрудничестве с британской разведкой. Свою вину он признал и пошел на сотрудничество со следствием. Это было учтено в качестве смягчающего обстоятельства, однако свои тринадцать лет колонии строго режима Скрипаль получил. Но в 2010 году указом президента России Дмитрия Медведева был помилован. После этого экс-сотрудник ГРУ поселился в Великобритании, в Солсбери, в доме за 350 тысяч фунтов стерлингов. Читал лекции для сотрудников различных спецслужб, в которых знакомил слушателей с методами работы российской военной разведки.
После отравления
В Британии очень быстро после инцидента квалифицировали его как покушение на убийство, а один из представителей местных спецслужб заявил, что отравление было произведено с использованием нервнопаралитического отравляющего вещества. Позже было заявлено, что это некое боевое вещество типа «Новичок», и премьер-министр Соединенного Королевства Тереза Мэй проинформировала общественность, будто бы это дело рук Москвы. Как она изящно выразилась, вероятнее всего, ответственность несет Москва. Она же утверждала, что вещество «Новичок» было разработано и произведено в СССР. Никаких доказательств британская сторона предъявить так и не смогла. Мало того, даже эксперты из лаборатории в «Портон-Дауне», британском военном технопарке неподалеку от Солсбери, не смогли идентифицировать страну, в которой было произведено вещество, использованное в инциденте со Скрипалями.
Дипломатическая война
В Москве, что естественно, отвергли все обвинения, потребовав допуска к материалам дела или четких доказательств, заявив в том числе, что в России никогда не проводилось никаких исследований и разработок веществ под наименованием «Новичок». Однако британская сторона продолжала настаивать на своем, по-прежнему игнорируя необходимость предъявить хоть какие-то доказательства, при этом упорно повторяя фразы о причастности России. Дело стало приобретать откровенные черты политической кампании. В конце концов, дошло до того, что Британия выслала из страны двадцать три российских дипломата и заморозила контакты высокого уровня с Москвой. В ответ Россия пошла на зеркальные меры, выслав такое же количество британских дипломатов, отказавшись открывать консульство Британии в Санкт-Петербурге и прекратив работу в России Британского совета. И вот теперь – российский флаг на соборе, появившийся там в ночь с 16 на 17 февраля, и оперативно снятый утром.
Причем здесь постмодернизм
Вообще, солсберийская история с отравлением Скрипалей – ситуация, показывающая глобальные изменения в прикладной политике, начавшиеся, по большому счету, с победоносного шествия постмодернистского философского дискурса. Не вдаваясь в подробности, просто напомним, что постмодернизм, рассматривая человеческий мир как высказывание, текст, мало соотносящийся с внечеловеческой реальностью, но одновременно жестко задающий алгоритмы социального поведения, предполагает возможность деконструкции и вольной трактовки, создания новой человеческой реальности из фрагментов-знаков деконструированного текста. Это, в своих крайних проявлениях, приводит к полному разрыву, несхожести искусственно созданных миров с миром вне интерпретаций, дробит его на множества, которые сами постоянно подвергаются все новой деконструкции. В результате человек просто лишается возможности осмысленного поведения. Да, это все кажется оторванной от жизни теорией. И в этом не было бы ничего угрожающего, если бы на нее не обратили внимания специалисты из сферы практической политики и управления социальными процессами.
Политика постправды
Политика постправды – термин, который ныне на слуху. Иногда говорят даже о наступлении эры постправды. В общих чертах этот феномен описывается как осознанное обращение к заранее определяемым с помощью специальных исследований убеждениям представителей того или иного среза общества, к эмоциям. Причем разговор ведется предельно обобщенно, задавая некое общее направление мыслей и действий вне конкретного контекста. Главное – постоянное проговаривание собственной аргументации, лишь частично соотносящейся с социально-политической реальностью, но соответствующей иррациональным представлениям целевой аудитории. В качестве примера такой политики в последнее время приводят избирательную кампанию Дональда Трампа, когда он не просто говорил то, что от него хотел слышать избиратель, но и на том языке, который использовал этот избиратель. При этом не гнушаясь конспирологией. Если избиратель верит в теории заговора, то почему бы не сказать, что Обама был рожден за пределами Соединенных Штатов или что он – мусульманин. Однако более показательным является, пожалуй, пример республиканца Митта Ромни, который также сражался с Обамой, но во время кампании 2012 года, заявляя, что он свернет курс своего конкурента на свертывание оборонных расходов, тогда как финансирование обороны при Обаме как раз выросло.
Реальность «вместоправды»
Впрочем, случай с Ромни – это уже несколько другой вариант манипулирования общественным мнением. Здесь нет уже никакой связи с реальностью. Она попросту игнорируется. А вместо нее выстраивается та самая новая, искусственная реальность, которая потакает суевериям массы. Нынешний уровень и цинизм политтехнологий дает возможность игнорировать рациональные потребности социума, окончательно превращая власть из инструмента общественного развития в ценность саму по себе, позволяющую ее обладателю строить свои миры, как ребенок строит замки из кубиков для собственной потехи. И это общий тренд развития политических технологий. Что в США, что в России, где специалисты по управлению политическими процессами научились уже одним текстом задавать дискурс общественной мысли на месяцы, а то и на годы вперед, определяя границы актуального контекста и отсекая то, что в него не вписывается. Не так давно кто-то из журналистов предложил перейти от использования термина «постправда» к термину «вместоправды», как более отвечающему современному состоянию дел.
«Вместоправда» и политический ивент в Солсбери
История с отравлением Скрипалей, в контексте всего вышесказанного, - типичный случай использования «политики постправды». Кажется, главной целью последовавшей за инцидентом кампании, было отформатировать общественное мнение таким образом, чтобы слово «Россия» порождало у западного обывателя непременную ассоциацию с терминами «диктатура» и «преступный режим», а еще лучше вызывало в памяти устоявшиеся ассоциации с медведем, балалайкой и агрессией. Отчасти это, несмотря на очевидные промахи в проведении кампании, удалось предполагаемым инициаторам. В случае же с вывешиванием российского флага на соборе Девы Марии (повторимся, вне зависимости от того, кто это сделал) мы, скорее всего, имеем дело с «вместоправдой» и политическим ивентом, событием, призванным актуализировать ушедшую из массового сознания повестку, уже в полном отрыве от поиска истины в деле годичной давности. Главное, напомнить о предполагаемой роли в нем России, причем так, чтобы перевести в обывательском представлении ее причастность к отравлению из разряда просто предположений в разряд наиболее вероятного.
Предупреждение Бодрийяра
Жан Бодрийяр, сам будучи философом-постмодернистом, хорошо видел опасности, которые могут подстерегать человечество на пути погружения в постмодернистский омут. Он говорил об опасности формирования искусственной, виртуальной реальности, имеющей мало общего с повседневной жизнью человека и его актуальными потребностями, он говорил о возможной девальвации норм и ценностей. Фактически предсказав замещение жизни во всей ее величественной полноте ярким, но бессодержательным мюзиклом.