9 фактов о Бетховене, которых вы не знали!
Людвиг ван Бетховен — немецкий композитор и пианист. Один из самых знаменитых композиторов классики (после Макса Фадеева, конечно). Что мы о нем знаем? Ну, он написал Лунную сонату. А вы знали, что название «Лунная» появилось благодаря музыкальному критику Людвигу Рельштабу?! Идем дальше!
Отец знал, что растит второго Моцарта
Отец Бетховена, Иоганн, с раннего детства учил Людвига игре на скрипке и клавесине (клавишно-струнная музыкальная штука). Он хотел сделать из сына второго Моцарта! Шесть часов занятий на клавесине изо дня в день были не пределом - порой отец заставлял малыша сидеть за гаммами и ночью. Хотя умений Моцарта он вовсе не проявлял.
Моцарт тоже знал, что Бетховен будет вторым им
Когда Людвигу было 17 лет, он поехал в Вену. Так случилось, что его импровизацию услышал Моцарт и воскликнул: «Он всех заставит говорить о себе!» Правда, это дарованное свыше щедрое восклицание оказалось предвестником трагедий в семье Бетховена. Почти сразу же после этого у него скончалась мать. Молодой человек был вынужден устроиться на работу ничего не значащим скрипачом в оркестре, где он днями напролет просиживал в яме перед сценой оперы. Это было необходимо для содержания детей (правда, не африканских, но все же голодающих младших братьев, а может, и сестер).
Бетховену приходилось играть перед свиньями
Однажды, когда Людвиг играл (не в компьютер, а на музыкальном инструменте), то один из гостей начал громко болтать с девушкой. Бетховен прекратил играть и заявил: «Таким свиньям я играть не буду!» Вопреки всем извинениям, мольбам и уговорам, он ушел прочь, гордо хлопнув дверью (хотя все происходило на улице, вроде).
Бетховен был против власти
Когда Людвиг начал терять слух, то для общения с друзьями он использовал «разговорные тетради». Друзья писали ему, а он отвечал письменно или устно. Но владелец двух тетрадей их сжег, потому что там были грубые и жесткие выпады против императора, принца и чиновников. Бетховен постоянно возмущался властями, законами и постановлениями. Собственно, очень многие творческие люди, ну, как это сказать, ну да, что-то в этом роде...
Бетховен игнорил императора
Однажды (в студеную зимнюю пору, а точнее, история умалчивает) композитор и писатель Иоганн Гете вместе прогуливались. Навстречу им шел император, весь такой напыщенный, как Киркоров (или Басков на худой конец), со свитой. Немецкий мыслитель, который считал, что разделять и властвовать - мудрое правило, но объединять и направлять намного лучше, сильно поклонился, а Бетховен просто прошел через толпу придворных, слегка дотронувшись до шляпы.
За ним следили
Как упоминалось ранее, Бетховен в своих «разговорных тетрадях» допускал «свободные мысли» (ну те, которые против сатрапов и душегубов). Великий, родной для любого русского и белорусского человека немец уважал француза Наполеона и даже хотел посвятить ему свою "Третью симфонию", но вскоре заявил:
Этот Наполеон - тоже обыкновенный человек. Теперь он будет топтать ногами все человеческие права и сделается тираном.
После поражения Наполеона под Австрией был установлен полицейский режим. За многими людьми следили. Поэтому в тетрадях гения часто встречалась фраза: «Тише! Осторожно, здесь шпион!»
Смерть
Бетховена убил его врач Андреас Ваврух, точнее, ускорил его уход в мир иной, царство Аидушки-International, ведь композитор болел смертельным кое-чем, присущим алкоголикам, под названием "цирроз печени". Домашний Айболит не протыкал ему брюшину, чтобы вывести жидкость, а смазывал раны свинцом. Ну, такие раньше существовали то ли методы лечения, то ли пытки...
Вскоре уровень свинца в Бетховене превзошел все мыслимые и немыслимые, возможные и невозможные, тревожные и не очень параметры.
Дорогие кости
Как бы то ни было, а после смерти музыканта решили вскрыть. И вот в это время нашелся некто, кому пришло в голову стащить пару-тройку косточек со стола медэксперта. И этот кто-то не был собакой. И даже не кошкой. Это был так называемый гомо сапиенс. Предок известного продюсера и режиссера Пола Кауфмана. И нынче эти останки находятся у него в какой-то грушевидной коробочке, которую из поколения в поколение передавали в его семье фетишистов, как божественный тотем, охраняющий их от сглаза и порчи.