Дети – всегда дети, не только в наши дни, но и в далеком прошлом. Нужно учиться, а корпеть над уроками скучно – и вот в тетрадках появляются рисунки. Даже если нет тетрадки, а есть кусок березовой коры, на котором ученик упражняется в письме, – какая разница? Об этом свидетельствует история мальчика, жившего очень давно, в древнем Новгороде.
Обширная коллекция берестяных грамот, впервые обнаруженных в Новгороде более полувека назад, включает множество личных писем, деловых документов и прочих свидетельств жизни далекого прошлого. И среди них – несколько удивительных артефактов, которые рассказали, как жил маленький новгородский горожанин, чему он учился, чем интересовался, и даже смогли кое-что поведать о близких ему людях.
Мальчик, которого звали Онфим
Имя мальчика известно из самих грамот – оно встречается в них неоднократно. Время, когда он жил, достоверно установлено по археологическому слою, в котором были найдены эти памятники прошлого: середина XIII века.
Изучив рисунки Онфима, специалисты определили, что ребенку было около семи лет. Судя по тому, что грамоты были обнаружены в одном месте, он потерял их все сразу, – возможно, просто выронил, когда бежал по городской улице. Благодаря этому обстоятельству мы знаем о жизни Онфима довольно много.
Что было в грамотах
Эти кусочки бересты содержат в основном ученические упражнения в правописании. Они включают написание азбуки, повторение слогов и фрагменты из Псалтири, списывавшиеся, по-видимому, по указанию учителя с образцов. Тексты, написанные Онфимом, отличаются большой аккуратностью: вероятно, мальчик, несмотря на столь юный возраст, был уже достаточно грамотным и выполнял подобные задания далеко не в первый раз.
Но нередко Онфим отвлекался от занятий – ведь семилетнему ребенку трудно надолго сосредоточиться на них, и принимался с увлечением рисовать. Именно рисункам, появлявшимся в моменты, когда ему, наверное, надоедал однообразный урок, эти уникальные находки обязаны всемирной известностью. Образцы художественного творчества Онфима, не слишком умелые и при этом очень трогательные и выразительные – одни из древнейших детских рисунков, дошедших до нас.
Воин на коне
Как все мальчишки той эпохи, Онфим наверняка мечтал стать доблестным воином – это было почетное занятие, игравшее важнейшую роль в жизни общества и означавшее высокий статус. И вот однажды, начав выписывать азбуку, замечтался и изобразил человека верхом на коне, а рядом с рисунком уточнил, кто это, написав свое имя.
В одной руке у воина копье, которым он пронзил противника, лежащего на земле. Другая рука не то занята мечом, не то (скорее всего) крепко сжимает поводья скакуна.
Рисунок чрезвычайно прост, нанесен буквально несколькими линиями, но в нем чувствуется движение – особенно в четырех черточках, означающих лошадиные ноги. Их положение, несмотря на неумелость детской руки, схвачено очень точно, что, впрочем, не должно нас удивлять: конных воинов Онфим видел так же часто, как современные дети – автомобиль. И так же, как они рисуют сейчас в тетрадях машинки, мальчик той эпохи во время урока запечатлел на бересте всадника.
Сказочный зверь
Еще одна грамота представляет собой донышко от берестяного сосуда. На одной стороне его – старательно, без помарок выполненное задание, а на обороте – изображение фантастического животного. Сразу разглядеть детали непросто, но, присмотревшись, можно увидеть длинную шею, обозначенную одной чертой, заостренные уши, квадратную морду и закрученный хвост. Изо рта этого загадочного персонажа, видимо, извергается язык пламени.
Рисунок тоже подписан: «Я зверь». А чуть выше, около самой головы зверя, юный художник поместил еще одну надпись: «Поклон (следует понимать как «привет») от Онфима Даниле». Предполагается, что Данило – друг, может быть, одноклассник маленького новгородца.
«Человечки» на бересте
Онфима вдохновляли не только битвы, лошади или мифические звери. Подобно современным малышам, он, как свидетельствуют фигурки, нацарапанные на других грамотах, любил рисовать «человечков».
Здесь мальчик начал выполнять письменное задание, затем, возможно, устал, наделал ошибок, отвлекся и изобразил эту внушительную армию – целых семь человек.
Еще одна береста (на главном фото) также содержит школьное упражнение в грамоте. Похоже, что нанесено оно уже после того, как ребенок нарисовал две человеческие фигуры, причем одна из них напоминает мужчину, а другая – женщину. Не исключено, что это портрет его родителей.
Фото внизу демонстрирует сценку, на которой справа – трудно различимый силуэт человека, а под ним нечто, отдаленно напоминающее лошадь. Изображение покрыто беспорядочно пересекающимися линиями – очевидно, Онфиму оно просто не понравилось, или он передумал и размашисто зачеркнул свое творение. Слева – еще один «человечек». Текст над рисунком гласит: «Господи, помоги рабу твоему Онфиму!» Эта обычная словесная формула в Древней Руси часто использовалась в переписке, так что, скорее всего, перед нами еще одно упражнение.
Века проходят, а дети остаются детьми
Мы, разумеется, никогда не узнаем, как сложилась дальнейшая судьба Онфима – ведь в нескольких простых рисунках и коротеньких грамотах до нас дошел всего лишь один эпизод его жизни. Очень может быть, что он все-таки стал воином, как и мечтал: мальчик жил в суровое и опасное время, наполненное многочисленными кровопролитными войнами и набегами.
Ясно, что он вел достаточно типичную жизнь. Грамотность была широко распространена среди новгородского населения, следовательно, многие дети учились, подобно Онфиму. И несмотря на то что его эпоху отделяют от современности почти 800 лет, кое-что не изменилось. И в те далекие времена дети любили играть, рисовать, фантазировать и мечтать – точно так же, как любят и сейчас. Об этом в первую очередь рассказывает нам Онфим в своих берестяных грамотах.
