В изобразительном искусстве всего несколько женских имен имеют мировое значение. Зинаида Серебрякова, картины которой – бесценные звезды современных аукционов – одно их них. В основе её мирового признания - постоянный напряженный труд по возведению своего собственного мироздания. Он стал ещё и спасением для неё, жившей в России в эпоху революционных перемен: слишком хрупким оказался идеальный мир искусства перед лицом социальных потрясений.
«У нас все рождаются с карандашом в руках…»
Выбор жизненного пути не мог быть иным: её с детства окружали рисунки и картины. Серебрякова Зинаида Евгеньевна, урожденная Лансере, в 1884 году родилась в семье, давшей миру выдающихся живописцев, графиков, скульпторов, иллюстраторов, декораторов, архитекторов. Отец – скульптор Евгений Лансере, был особенно знаменит своей анималистической мелкой пластикой, дед по материнской линии – Николай Леонтьевич Бенуа – академик архитектуры, дядя – Александр Бенуа – основатель легендарного объединения «Мир искусства».
Рано потеряв отца, Зинаида жила в семье Бенуа. Атмосфера в огромном петербургском доме и в усадьбе Нескучное близ Харькова была шумной и веселой. Зинаида же с детства отличалась упорством и сосредоточенностью, при поддержке которых её врожденные данные скоро превратились в видимый всеми огромный талант.
Вначале была любовь
Окончив гимназию, Зинаида училась у Ильи Репина в художественной школе княгини Тенишевой. Осип Браз – известный портретист того времени – считал, что лучший метод обучения – копирование картин Эрмитажа. Этим занималась и Зинаида Серебрякова. Картины с названиями из великой коллекции помогали освоить приемы великих мастеров, вникнуть в суть их замысла.
Живописные окрестности Нескучного, его обитатели – помещики и крестьяне – сами просились на холст, и усадьба рода Бенуа стала для молодой художницы любимым местом на всей Земле. Тем более что скоро пришло и женское счастье.
В 1905 году она выходит замуж за своего кузена, жившего по-соседству, – Бориса Серебрякова. Он был похож на русского витязя и готовился стать инженером-путейцем. Их медовый месяц прошел в Париже, где Зинаида знакомилась с классическими и модерновыми художественными шедеврами, а Борис изучал строительство европейских железных дорог.
Следующие 14 лет, которые они прожили вместе, стали самым счастливым периодом её жизни. У них родилось четверо прекрасных детей, Борис увлеченно прокладывал колеи по всей России, а в художественном мире России появилась новое значительное имя – Серебрякова Зинаида, описания картин которой заполнили выставочные каталоги и статьи арт-критиков.
Главный шедевр
Зима в Нескучном наступила очень рано, мороз не дал продолжиться пленэрам. Муж – в очередной командировке, крестьяне заняты работой, и у неё не стало моделей для работы. Пришлось рисовать себя, и она увлеклась подробным изображением того, что видела каждое утро, причесываясь перед зеркалом. Так объясняла появление картины «За туалетом» Зинаида Серебрякова. Картины, до сих пор считающейся одним из лучших автопортретов в истории живописи.
В 1910 году она впервые выставила свои работы на VII выставке Союза русских художников, где три её полотна, в том числе «За туалетом», были закуплены Советом Третьяковской галереи. Свежесть взгляда, уверенное мастерство, основанное на лучших реалистических традициях, сделали молодую художницу очень популярной в творческой среде и у обычных зрителей.
Расцвет таланта
Растущему признанию способствовали успехи её знаменитых детских портретов. А в работах, посвященных крестьянам из Нескучного и окружающих его деревень, многим виделось влияние Венецианова, чьи традиции по-новому развивала Зинаида Серебрякова. Картины, посвященные обнаженной женской натуре, свидетельствовали о её уважении к гениям итальянского Возрождения.
Но главным на всем протяжении её творческой жизни стало то, что было присуще только ей. Это способность выразить безмерное удивление и восхищение совершенством божьего мира, красотой людей (взрослых и маленьких), населяющих его. И это удивительно, учитывая страшные удары, нанесенные ей судьбой.
Гаснут краски мирозданья
Мир, основанный на любви и семейном счастье, казался прочным, а был, оказывается, карточным домиком, изображенным на одной из картин художницы. Он рухнул под напором исторических бурь. Пожар революции или, может, чьей-то злобы или пьяной лихости уничтожил усадьбу в Нескучном вместе с работами её обитателей – многочисленными картинами и эскизами.
Борис, застигнутый революционными событиями где-то вдали от дома, долго не мог подать о себе вестей. Вероятно, он был арестован и выпущен в 1919 году для свидания с семьей, когда согласился работать по профессии и дальше. Они встретились в Харькове, куда перебралась с детьми и матерью Зинаида Серебрякова. Картины будущего, написанные для них судьбой, содержали страшную трагедию: Борис заразился тифом и умер за несколько дней на руках жены. Только необходимость сохранить детей не позволила художнице потерять рассудок от горя.
Вынужденная эмиграция
Улыбка на её автопортретах есть почти всегда. Она разная, но всегда дающая надежду. В страшное время разрухи она находит работу в музее, зарисовывая археологические находки, – этого хватает, чтобы не умереть с голоду. Потом родственники помогают перебраться в Петроград, привлекают к выполнению художественных заказов. Но средств категорически не хватает, и когда дядя – Александр Бенуа – предложил в 1924 поехать на заработки в Париж, она согласилась. Эта поездка продлилась больше четырех десятилетий, в Россию Зинаида так и не вернулась.
Двоих детей – сына Сашу и дочь Катю – ей удалось скоро переправить к себе, а Женя и Таня остались с больной бабушкой в России. Советская власть умела находить угрозу для себя. Врагами стали великая художница и её дети, которые смогли встретиться только спустя 36 лет.
Признание на закате жизни
Годы, проведенные вдали от России, особенно тяжелы, когда сама натура художника имеет русскую суть. Верность традициям, заложенным в юные годы, позволили сохраниться такой личности, как русская художница Зинаида Серебрякова. Картины её не стали беспредметными, краски не начали главенствовать над формой. Её полотна не являлись манифестами или лозунгами нового искусства. Поэтому среди художественной богемы Парижа творчество Серебряковой было незаметно.
Вершиной заграничного периода Серебряковой считается её марокканский цикл, когда за две поездки, устроенные меценатами, она выполнила работу, восхитившую многих прежних почитателей её таланта и привлекшую внимание новых любителей живописи.
На родине власти старались ее не вспоминать, хотя Серебрякова не была замечена в политической, особенно в антисоветской деятельности. Тем более неожиданным и приятным для Зинаиды Евгеньевны и её детей стал грандиозный успех выставок 1965 и 1966 года в Ленинграде и Киеве.
Почитатели Серебряковой помнят оглушительный успех недавней выставки в Третьяковке, а значит, она вернулась, и вернулась навсегда.
