Написать яркую, запоминающуюся книгу сложно. Но некоторые авторы умеют своими произведениями завоевать внимание внушительной читательской аудитории. В чём секрет их успеха? Попытаемся выяснить в этой статье, каким образом они добиваются всеобщего признания.
Простонародный язык
Лексика просторечная – слова с грубым, стилистически сниженным и даже вульгарным оттенком, которые расположены за границами литературного слога. Они не характерны для образцового, книжного стиля, но знакомы различным группам общества и являются культурно-социальной характеристикой тех людей, которые не владеют письменным языком. Такие слова применяются в некоторых видах беседы: в шутливой или фамильярной речи, в словесных перепалках и тому подобное.
Вообще, просторечной называют нелитературную лексику, которая используется в разговорах людей. При этом она не может быть грубой и обладать особой экспрессией. В неё включаются, к примеру, такие слова: «вовнутрь», «вдосталь», «задаром», «ихний», «намедни», «покамест», «навряд», «навалом», «умаяться», «белиберда», «ляпнуть», «работяга», «артачиться», «башковитый».
Пометки в словарях, обозначающие пониженную стилистику слов и их значений, дающие им минусовую оценку, бессчётны. Лексика просторечная чаще всего вмещает оценочно-экспрессивный тон.
В ней также можно найти общепринятые изречения, отличающиеся лишь своей акцентологией и фонетикой («табатерка» вместо «табакерка», «сурьёзный» вместо «серьёзный»).
Причины применения
Лексика просторечная в разных типах говора используется по разным причинам: авторское прямое отношение к описываемому, прагматические мотивы (публицистические фразы), экспрессивные темы и эпатаж (разговорные слова), характерологические мотивы (художественные фразы). В официально-деловой и научной беседах просторечная лексика воспринимается как иностилевой элемент.
Неделикатный стиль
Грубо-просторечная лексика имеет ослабленную, экспрессивную невежливую окраску. Она состоит, например, из таких слов: «шушера», «дылда», «обормот», «рожа», «пузатый», «трепач», «морда», «харя», «лапоть», «стерва», «околеть», «слямзить», «сволочь», «хамло». К ней принадлежат крайние вульгаризмы, то есть матерные выражения (неприличная брань). В этом стиле можно встретить слова с исключительными просторечными значениями (чаще всего метаморфическими) – «свистнуть» («украсть»), «так и режет» («бойко говорит»), «накатать» («написать»), «плести» («говорить вздор»), «шляпа» («растяпа»), «винегрет» («мешанина»).
Обиходный стиль
Разговорная лексика является одной из базовых категорий словарного состава писательского языка наряду с нейтральным и книжным жанром. Она образует слова, известные в основном в диалогичных фразах. Этот стиль ориентирован на неформальные беседы в атмосфере межличностной коммуникации (раскованность общения и выражения отношения, мыслей, чувств к предмету разговора), как и единицы иных ярусов языка, действующих в основном в разговорных фразах. Поэтому обиходным выражениям присуща экспрессивная убавленная окраска.
Разговорный жанр делится на два неодинаковых по ёмкости базовых пласта: письменное просторечие и лексику обиходно-бытовую.
Лексика устной речи
Что же представляет собой разговорная и просторечная лексика? Обиходная лексика состоит из слов, характерных для устных видов коммуникативной практики. Разговорные фразы неоднородны. Они располагаются ниже нейтральных изречений, но в зависимости от степени литературности этот словарный запас делят на две значительные группы: разговорный и просторечный лексиконы.
Обиходный словарный запас включает термины, придающие беседе оттенок неофициальности, непосредственности (но не грубо-просторечные слова). С точки зрения атрибута частей речи диалоговая лексика, как и нейтральная, многообразна.
К ней относятся:
- существительные: «остряк», «здоровяк», «чепуха»;
- прилагательные: «расхлябанный», «безалаберный»;
- наречия: «по-свойски», «наобум»;
- междометия: «ой», «баи», «лга».
Обиходный лексикон, несмотря на свою притушенность, не выходит за границы литературного русского языка.
Лексика просторечная ниже по стилю, чем обиходная, поэтому размещена вне стандартизованной писательской русской речи. Она делится на три категории:
- Экспрессивно-грубоватая лексика грамматически показана прилагательными («задрипанный», «пузатый»), глаголами («дрыхнуть», «расчухать»), существительными («дылда», «обормот»), наречиями («паршиво», «сдуру»). Эти слова звучат чаще всего в разговорах малообразованных индивидуумов, определяя их культурный уровень. Иногда они встречаются и в беседах интеллигентных людей. Экспрессивность этих слов, их семантическая и эмоциональная ёмкость позволяют иногда выразительно и кратко показать отношение (чаще негативное) к какому-либо объекту, явлению или человеку.
- Грубо-просторечный лексикон отличается от грубовато-экспрессивного высоким уровнем развязности. Это, например, такие слова: «хайло», «харя», «мурло», «репа», «хрюкало», «рыльник». Эти изречения красноречивы, они способны передавать минусовое отношение беседующего к каким-либо эпизодам. Ввиду чрезмерной дикости такой словарный запас недопустим в разговорах культурных людей.
- Собственно-просторечный лексикон. К нему относится небольшое число слов, которые нелитературны не потому, что они топорны (они не грубы по экспрессивной окраске и значению) или имеют бранной характер (они не имеют ругательной семантики), а потому, что их не советуют употреблять образованным людям в беседах. Это такие слова как «загодя», «давеча», «тятя», «небось», «отродясь». Данный вид лексики также называется простонародным и отличается от диалектного лишь тем, что используется и в городе, и в деревне.
Синонимы
Синонимы в просторечной лексике и литературной очень часто одновременно отличаются степенью выразительности и экспрессивности:
- голова – калган, башка;
- лицо – образина, морда;
- ноги – кляги.
Часто в разговорах встречаются не только синонимы как таковые, а просторечные варианты литературных слов, в том числе грамматические:
- к ней – к ей;
- всегда – завсегда;
- он поел – он поемши;
- их – ихний;
- оттуда – оттудова, оттедова;
- до свиданья – до свиданьица.
Творчество М. Зощенко
Многие считают, что средством выразительности речи является просторечная лексика. Действительно, в руках мастеровитого писателя нелитературные слова могут служить не только средством психологического описания героев, но и порождать стилевую узнаваемую специфическую обстановку. Прообразом тому являются творческие работы М. Зощенко, который искусно пародировал мещанскую психологию и быт, «вкрапливая» в беседы героев неудобные простонародные выражения.
Как выглядит в его книгах просторечная лексика? Примеры профессионализма М. Зощенко впечатляют. Этот талантливый писатель писал следующее:
«Я говорю:
- Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
- Нет.
И третье пирожное берёт.
Я говорю:
- Натощак – не много ли? Может вытошнить.
А она:
- Нет, - говорит, - мы привыкшие.
И четвёртое берёт.
Тут ударила мне в голову кровь.
- Ложи, - говорю, - взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте блестит зуб.
А мне будто под хвост попала вожжа. Всё равно, думаю, теперь не гулять с ней.
- Ложи, - говорю, - к чёртовой матери!» (Рассказ «Аристократка»).
В этом произведении комический эффект достигнут не только за счёт множества простонародных выражений и форм, но и благодаря тому, что эти высказывания выделяются на фоне «изысканных» литературных штампов: «скушанные пирожные» и так далее. В итоге создаётся психологический портрет малообразованного, недалёкого человека, стремящегося казаться интеллигентным. Именно он является классическим героем Зощенко.
Диалектная лексика
А что собой представляет диалектно-просторечная лексика? Изучая городской простонародный язык, многие задают актуальный вопрос о его локальном колорите, связанном с влиянием диалектов: подчёркивание ограниченных параметров в соответствии с данными отдельного мегаполиса даёт возможность для их сравнения с материалами других городов, например, Тамбова, Омска, Воронежа, Элисты, Красноярска и так далее.
Условность границы между просторечной и диалектной лексикой очень часто объясняют историческими связями народного говора с жаргоном, генетическими причинами, которые не совсем правомерно анализируются иногда как базовый источник просвещения этого обеднённого пласта всенародного языка.
Мастерство А. И. Солженицына
Согласитесь, иногда использование просторечной лексики придаёт произведению некую уникальность. Языковое и стилистическое умение А. И. Солженицына, отмеченное необычайным своеобразием, привлекает многих языковедов. А парадоксальность минусового отношения к нему некоторых читателей обязывает изучить язык и стиль произведений этого автора. К примеру, его повесть «Один день Ивана Денисовича» показывает внутреннее единство и последовательную, точную мотивированность её образно-словесного состава, при котором появляется, как утверждал Л. Н. Толстой, «уникальный порядок единственно возможных слов», являющийся приметой истинной художественности.
Важный нюанс
Диалектная лексика очень важна для Солженицына. «Перепоручив» крестьянину авторскую функцию, сделав его главным героем своей повести, писатель сумел создать на редкость нешаблонную и выразительную диалектную оценку его выражениям, решительно исключившую для всей нынешней письменности эффективность возврата к избитому запасу «народных» речевых примет, кочующих из книги в книгу (типа «надысь», «апосля», «милок», «глянь-кось» и тому подобное).
В большей своей части это описание говора вырабатывается даже не благодаря лексике («ухайдакаться», «наледь», «халабуда», «гунявый»), а за счёт словообразования: «обневолю», «недотыка», «укрывище», «удоволенный», «наскорях». Такой способ присоединения диалектизмов к речевой художественной сфере, как правило, у критики вызывает одобрительную оценку, так как возрождает ассоциативные знакомые связи образа и слова.
Народная речь
А как используется просторечная лексика в речи? В разговорах современного крестьянства диалектная и простонародная лексики друг от друга практически неотделимы. И восходят ли такие, предположим, слова, как «хреновый», «самодумка», «духовитый», «подхватиться», к какому-нибудь конкретному говору и именно потому воспринимаются или же они употреблены в общих нелитературных своих свойствах – для речевой оценки Ивана Денисовича не имеет значения. Важно то, что с помощью и первых, и вторых разговор героя получает необходимую стилистическо-эмоциональную окраску.
Мы слышим щедрую на юмор, живую, свободную от легко заимствованного в последнее время на различных спорных поприщах стандарта, проницательную народную речь. Солженицын её прекрасно знает и чутко в ней улавливает новые незначительные оттенки.
Как ещё характеризуется просторечная лексика? Примеры её применения можно приводить бесконечно. Интересно употребление Шуховым глагола «страховать» в одном из свежих «спортивно-производственных» значений – обеспечивать надёжность действия, предохранять: «Шухов… одной рукой благодарно, поспешно брал недокурок, а второю снизу страховал, чтоб не обронить».
Или же стяжённое применение одного из значений глагола «состоять», которое могло появиться в народных изречениях только в настоящее время: «Привёз кто-то трафаретки с войны, и с тех пор пошло, и всё больше красителей таких набирается: нигде не состоят, нигде не работают…».
Знание народных выражений дали Солженицыну и тяжёлый жизненный опыт, и, понятное дело, активный интерес мастера, побудивший его не только рассматривать, но и специально исследовать русский язык.
