Выразительное пение Муслима Магомаева с первых секунд узнают слушатели, которые родились и жили в Советском Союзе. Звезда оперы и эстрады радовал своим творчеством в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы.
На его выступления собирались целые стадионы, а альбомы выходили огромными тиражами. В его репертуаре было шестьсот произведений, среди которых арии, романсы, а также эстрадные шлягеры.
Детские годы
Муслим Магометович родился в августе 1942 года в Баку. Папа Магомет Магомаев погиб на фронте, не дожив до Победы пятнадцать дней. До войны его отец был театральным художником. Мать будущего певца – драматическая артистка, взяла псевдоним Кинжалова.
Детство – самая нелукавая пора жизни: все там в открытую и честно.
Если в тебе исчезает что-то детское, наивное, когда ты сам отпускаешь это из души, становится ясно – ты начинаешь стареть…
После войны Магомаев с мамой отправился в Вышний Волочек, куда артистку Кинжалову забросила судьба. Год Муслим обучался в музыкальной школе сдружился с ровесниками и заразил их идеей создания театра кукол. Атрибуты для представлений Магомаев делал самостоятельно. Но мама отправила его в Баку, где, по ее мнению, одаренный сын получит лучшее образование.
Семья дяди
Там Муслим воспитывался в семье дяди Джамала. Мама Магомаева из Вышнего Волочка перебралась в Мурманск, где выступала в драмтеатре. Айшет повторно вышла замуж, и у Муслима появились брат и сестра.
Я не люблю, когда пение называют работой, меня как-то коробит от этого.
В родном городе молодой человек с головой ушел в музыку. Муслим часами слушал пластинки Карузо, а также Баттистини и Руффо. Рядом с дядей проживала семья известного азербайджанского музыкального исполнителя Бюльбюля, и Магомаев по утрам слушал, как распевается знаменитость. Муслим сдружился с сыном певца.
Человек так устроен, если видит гадость и не верит ей, он все равно должен дочитать до конца.
Успехи Магомаева в музыкальной школе, куда его отправил дядя, оказались средними: на уроках музыки мальчику ставили высшие отметки, но точные науки его не привлекали.
Виолончелист Аншелевич заметил Муслима и взял под свое крыло. Он показал юному дарованию, как правильно филировать голос. Очень скоро этот опыт помог будущей звезде в работе. В Бакинском музыкальном училище будущая знаменитость совершенствовала свой вокал. Диплом ему вручили в 1959 году.
Я не раз говорил о своем недостатке – о несдержанности. Я вздрагиваю от каждой фальшивой ноты, «кикс» духовиков воспринимаю как зубную боль. Больше всего боюсь валторны, капризнейшего, в смысле абсолютного тона, инструмента. Жду, замирая, когда она сфальшивит, мучаюсь физически. Если же знакомые певец или певица играют в страсть, а сердце спит, я не могу прийти за кулисы и дружески-снисходительно похлопать по плечу или, поцеловав ручку диве, сказать: «Превосходно!» А это частенько случается за кулисами Большого театра, на этой ярмарке тщеславия, когда с придыханием, лицемерно скажут: «Ты – гений, старик!» Расцелуют, а потом отойдут и… ругнутся. Так что я сказал Тамаре: «Извини, если я не буду ходить на рядовые спектакли – у меня портится от этого настроение. Обещаю посещать все твои премьеры».
Творческая карьера Магомаева началась в родном городе, в ДК бакинских моряков
В семье Муслима боялись за его голосовые связки и запрещали молодому человеку выступать в полную мощь, но в пятнадцать лет он выходил на сцену тайно от семьи, срывая первые овации. Магомаеву удалось избежать мутации голоса.
К сожалению, он меня немножечко «угробил»: почему-то решил, что у меня слишком большой голос и мне тяжело лезть на верхушки. Известно, что мощным голосам труднее брать крайние верхние ноты. И Милованов стал пытаться несколько «убрать» мой голос, то есть я должен был зажимать горло, петь почти давясь. А голосу надо выходить из самых недр твоего существа, естественно и свободно. В общем, мы дозанимались до того, что чувствую – мне не поется. Свой голос я проверял так. Открывал крышку рояля (так я делал, пока не появился магнитофон), нажимал на педаль и, сложив руки рупором, орал на струны – посылал мощный звук и слушал. Струны отражали голос, отзывались. Обычно, копируя мой голос, они звучали мощно, а тут стали едва отзываться противным дребезжащим эхом. Перемены в голосе заметили и друзья-сокурсники, которые всегда восхищались моим вокальным аппаратом. Они мне так и сказали: – Ты стал петь хуже. Что случилось? Я объяснил: – Александр Акимович хочет, чтобы я убирал голос.
В начале шестидесятых Муслим дебютировал в Ансамбле песни и пляски Бакинского военного округа. Спустя год артист исполнил музыкальное произведение «Бухенвальдский набат», и его талант заметили на Всемирном фестивале молодежи.
Я действительно грешил форсировкой звука, думал: чем громче, тем эффектнее.
Сольное выступление в концертном зале имени Чайковского
В Баку певец становится солистом местного театра им. Ахундова. После этого оперный певец отправляется на два года на стажировку в миланский театр «Ла Скала».
Меня и поразило, и смутило необычайно эмоциональное отношение профессора к моим вокальным данным: «Голос у тебя дай Бог!..» Но тут же Аншелевич назвал мой главный недостаток – я пою так, как будто хочу убить всех своим звуком. На что я с некоторой бравадой подтверждал этот свой изъян: «Да, я хочу петь как итальянцы. У итальянцев именно такие голоса – с напором». – «С напором петь хорошо, но певцу надо быть музыкантом. Петь как инструмент, например как виолончель. Она ближе всего к человеческому голосу».
В середине шестидесятых он с музыкальными постановками «Севильский цирюльник» и «Тоска» едет на гастроли по городам СССР. Талантливого артиста приглашают выступать на сцену Большого театра, но он не хотел ограничиваться только оперой.
Под стук вагонных колес отступила обида на именитого баритона с обычной русской фамилией, отозвавшегося с холодным пренебрежением о моем пении. Потом, когда узнаю, что абсолютно объективных оценок не бывает, я найду объяснение таким поступкам мэтров. Когда узнаю, что мнения знаменитостей субъективны, неожиданны, зависят от сиюминутного настроения, я пойму и то, что редко кто из больших талантов обладает естественной доброжелательностью.
В середине шестидесятых Магомаев гастролировал в Париже. Восхищенный его талантом Брюно Кокатрикс предложил Муслиму Магометовичу контракт на год. Ему пророчили мировую славу, и Магомаев задумался над приглашением. Но все решило Министерство культуры Советского Союза, Муслим Магометович незаменим на правительственных концертах.
Помог своим вниманием, добротой, своей дружбой, поддержкой и просто тем, что они были в моей жизни.
В Париже певец узнал, что на родине на него завели уголовное дело по линии ОБХСС. Чтобы помочь Ансамблю, в конце шестидесятых он выступил в Ростове-на-Дону на огромном стадионе. В результате судебных разбирательств обвинения певцу не предъявили, но Муслиму Магометовичу запретили выступать за пределами родной страны.
Народный артист СССР оставил после себя большое музыкальное наследие, а также мемуары, свои воспоминания и мысли о детстве, творчестве и окружающих его людях.
