Символ смерти среди цветения жизни. Познающая мир и науку среда обычно молодежная. Она веселая и бесшабашная везде и всюду. Весь многовековой студенческий фольклор свидетельствует о том.
Правда другая – символ этот окрашен творчеством студентов в иронично-бесшабашные тона, но, тем не менее, он заземляет и мертвит то, что жаждет радоваться и осчастливить своей радостью весь мир.
Сократ и древнегреческие Академии
Считается, что системное обучение молодых людей ввел в древнегреческую культуру бессистемный мудрец Сократ. Философ из бочки отозвался об этом в том смысле, что свободный ум Сократа изготавливает клетки в зеленых садах Академии для молодых умов. Если бы у него, выражаясь по-современному, был авторитет поменьше, тогда бы он имел право учить. А так молодежь станет заглядывать ему в рот. И молодые гибкие ростки обратятся в камень под старческим взглядом Сократа.
Кто призывал грызть гранит науки, Сократ?
Нет, такого не случится, – возражает Сократ, – потому что для меня ученики не сосуды, но факелы. Я их не наполняю, а зажигаю.
И действительно, от сократовской Академии разрослись буйные сады философии по всему античному миру. Нигде никакой косности. Стоики, софисты, эпикурейцы, материалисты, идеалисты… За все последующие 2,5 тысячи лет не возникло в философии столько течений, как от сократовской Академии. Так что никто из древнегреческих философов не мог призывать гранит науки грызть.
Такое впечатление, что до XVIII века, а именно до рождения Гете, мировая философия только подбирала крохи мудрости после пиршества философов античного мира. Великий Аристотель, выбранный случайным тычком пальца святого Константина среди сонма великих философов, назначен быть столпом и краеугольным камнем церковной мудрости о том мире, что не есть религия. Несчастный Аристотель. Он бы на такую роль никогда не согласился. Его философия трепещет жизнью. Его философия – это принципы, но никак не незыблемые каноны.
Конфуций
На другом конце света чиновник среднего звена управления большой по меркам древности державы осмысливает жизнь и житейские мудрости.
Но Конфуций утверждал, что человек не может давать вечных законов, потому что должен исполнять вечные каноны. Лишь выходя за кон, он творит законы, чтобы освоить новое и впустить в него вечные каноны. Тогда человеческие законы умирают.
Эта мысль перекликается с мыслью Гете: «Мертвы теории, мой друг, мертвы, а древо жизни вечно живо» Камень так не может прорастать через глыбы веков. Так прорастет только живое.
Догматизм. Богословие и схоластика
Для чего собрал святой Константин около полутысячи пастухов (пастырей) христианских стад (паств) в городе Никеи в 325 году? А для того, чтобы убрать все противоречия из учения про Христа и Бога, потому что собрался сделать христианство государственной религией. Ему был нужен краеугольный камень для строительства могучей империи и его ему создали. И полетели в костры более 30 Евангелий, десятки откровений, от учения гностиков о познании мира остались крохи. Даже Евангелие от Иоанна, любимого ученика Христа, попало в Библию только в 415 году. А его откровение и того позже. От откровения самого Петра осталось две никчемных главы.
Тертуллиан говорит, что началось строительство вечного камня учения об истине. Законы Бога строги и буйство красок неуместно. И через пару веков, в том числе и за эти слова, был причислен к отцам церкви. Грызть гранит науки – фразеологизма такого он не родил, потому что все науки считал ненужными. А другой фразеологизм другого отца церкви – верую, потому что абсурдно, и вовсе вырвал из обихода познающей молодежи само понятие «наука». Схоластика стала пространством, а богословие гранитными стенами здания, в которое вводили студентов в средние века.
Тут нужно было бы искать того, кто призвал грызть гранит науки первым, если бы само слово «наука» не воспринималось, как бунт против здания веры. Когда в наше время человек читает старинные труды по схоластике и богословию, то его не покидает недоумение по двум причинам:
- Зачем люди написали множество слов, когда намного короче и понятнее написано в той же Библии?
- Почему их труды такие мрачные, почему в них нет и макового зернышка жизни, когда в самих Евангелиях буйствует именно жизнь.
Эти никчемные трактаты похожи на современные компиляции многих людей от философии со званиями. Писания же древнегреческих философов понятны и интересны и сегодня. Вероятно, в то время возникло предубеждение о том, что умное должно быть непонятным, хотя в действительности как раз наоборот – только понятное является умным.
Преодоление
Средние века окончились возрождением. Наука перестала быть избиваемой девочкой и превратилась в принцессу, которой суждено стать в свое время королевой. Правда, ради этого многие шагнули в костер. Вместе с наукой и искусством в человеческое общество возвратилась и жизнь. Галилео своим ученикам не предлагает вгрызаться в камень науки, а несет вместе с ними его на вершину Пизанской башни, чтобы провести первый физический эксперимент. Он тем самым закладывал живые, а не мертвые, основы науки для Ньютонов, Ломоносовых и Максвеллов. Художники и скульпторы закладывали основы оптики, даже не подозревая о ее будущем рождении. И они удивлялись тому, что за 1500 лет до них уже так рисовали, уже так творили.
Кто призывал грызть гранит науки?
За ответом на данный вопрос ходить далеко не нужно. Те, кто начал лепить новую каменную систему догматов – марксисты. Но наука в данной фразе приплетена только потому, что она уже стала королевой.
Ирония
Не в одном Белгороде имеется памятник граниту науки. Впрочем, не так уж и важно, кто призывал грызть гранит науки. Главное сказано жизненно и понятно, что со своим страшным прошлым человечество прощается весело. Вот эту радость и выражают ироничные многочисленные памятники погибшей косности. Они своими строгими контурами и художественностью напоминают такое же известное всем миром и им же возвеличенное творение Малевича – «Черный квадрат».
