Генрих Ягода был наркомом внутренних дел СССР в 1934-1936 гг. Он стал одним из «отцов-основателей» сталинского ГУЛАГа и организатором массовых репрессий того периода. В годы Большого террора он сам оказался в числе жертв НКВД. Ягоду обвинили в шпионаже и подготовке государственного переворота и в конце концов расстреляли.
Ранние годы
Генрих Ягода происходил из польских евреев. Его настоящее имя – Енох Гершевич Иегуда. Революционер родился 19 ноября 1891 года в Рыбинске – городе, расположенном в Ярославской губернии. Уже через несколько месяцев после появления на свет ребенка семья перебралась в Нижний Новгород.
Ягода Генрих Григорьевич был родственником другого известного большевика – Якова Свердлова, приходясь ему троюродным братом. Их отцы работали типографщиками и мастерили печати и штампы, которые революционеры использовали при подделке документов. У Генриха было пять сестер и два брата. Его семья жила бедно. Тем не менее мальчик (после еще одного переезда) окончил Симбирскую гимназию.
В типографии Ягоды – Свердлова бывали большевики самого разного калибра. Например, туда заходил Николай Семашко – будущий ленинский нарком здравоохранения. Нижний Новгород также был родиной Максима Горького (они подружились с Генрихом накануне революции).
«Сыч»
Ключевым событием, после которого кардинально изменилась жизнь мальчика, стало убийство его старшего брата Михаила. В этом смысле Ягода Генрих Григорьевич был похож на Ленина. Михаила зарубили казаки во время революции 1905 года. Печальная участь ждала и другого брата, Льва. Он по призыву попал в армию Колчака, а в 1919 году был расстрелян за участие в восстании в своем полку. Но именно гибель Михаила, случайно оказавшегося на баррикадах, сделала из Генриха революционера.
Повзрослев, Ягода в качестве анархиста-коммуниста стал участвовать в нелегальной революционной деятельности. Царские жандармы прозвали его «Сычом» и «Одиноким» (за затравленный и нелюдимый вид).
В 1911 году революционер прибыл в Москву. По заданию товарищей он должен был наладить контакты с местными единомышленниками и помочь в организации ограбления банка. Неопытный в конспирации, будущий нарком внутренних дел СССР, попался в руки полиции. В определенном смысле ему повезло. У подозрительного молодого человека нашли только фальшивые документы. Как еврей, он, очутившись без разрешения в Москве, нарушил закон о черте оседлости. Ягоду судили и приговорили к двухлетней ссылке в Симбирск.
В Петербурге
В 1913 году в честь празднования 300-летия правления династии Романовых в России была объявлена широкая политическая амнистия. Благодаря ей Ягода чуть раньше положенного очутился на свободе. Ссылка в Симбирск закончилась, и революционер уже легально переехал в Санкт-Петербург. Для этого он формально отказался от иудаизма и перешел в православие (черта оседлости действовала по конфессиональному, а не национальному признаку).
Ягода Генрих Григорьевич и религия не имели ничего общего. Тем не менее по закону он не имел права считаться атеистом и только поэтому перешел в лоно православной церкви.
В Петербурге Ягода познакомился с Николаем Подвойским, после революции ставшим первым народным комиссаром вооруженных сил. Благодаря его помощи революционер стал работать в страховом отделе на Путиловском заводе. Подвойский также был шурином чекистов Арбузова и Кедрова: он открыл своему протеже целый новый мир возможностей.
В 1915 году Ягода Генрих Григорьевич был призван в царскую армию, после чего отправился на фронт Первой мировой войны. Он дослужился до звания ефрейтора, однако был ранен и вскоре демобилизован. В 1916 году Генрих вернулся в Петроград.
Революция и ВЧК
После Февральской революции Ягода работал в газетах «Деревенская беднота» и «Солдатская правда». Летом 1917 года он вступил в партию большевиков. Позже станет лгать, что присоединился к ним еще в 1907-м, однако эта выдумка была опровергнута исследованиями историков.
Во время октябрьских событий Ягода находился в гуще событий в Петрограде. В 1918 году он начал свою карьеру в ВЧК-ОГПУ. Сначала чекист работал в военной инспекции. Затем родственник Свердлов и Дзержинский перевели его в Москву.
Так Ягода Генрих Григорьевич попал в Особый отдел. Он был особенно близок с Вячеславом Менжинским. Когда умер Дзержинский, последний возглавил ВЧК-ОГПУ, а Ягода стал его заместителем. Более того, с началом болезни начальника удачливый карьерист приступил к фактическому управлению силовым ведомством.
Сомнительные заработки
Еще в 1919-1920 гг. Ягода успел поработать в наркомате внешней торговли. Там он наладил выгодное сотрудничество с сотрудником спецслужб Александром Лурье и стал зарабатывать на комиссионных от иностранных концессий. Эти двое забирали себе все, что плохо лежало. Дело было в том, что наркомат внешней торговли с самого своего основания оказался тесно связанным с ЧК. Органы государственной безопасности конфисковывали ценности, а ведомство Лурье продавало это добро за границу за валюту.
Ягода Генрих Григорьевич, биография которого говорит о нем как о глубоко алчном и жадном человеке, в этом смысле заметно отличался от принципиальных Дзержинского и Менжинского. Коррумпированность чекиста нравилась Сталину. Когда тот на рубеже 20-30-х гг. боролся за единоличную власть, он заручился поддержкой Ягоды. Ни тот ни другой не прогадали. Ягода поставил на человека, в итоге ставшего диктатором, а Сталин, зная о мошеннической репутации Ягоды, теперь мог шантажировать того, требуя лояльности.
Вождь и нарком
Несмотря на преданность подчиненного советскому вождю, их отношения сложно назвать идеальными. В конце 1920-х Сталин вообще был достаточно холоден к Ягоде, так как протекцию тому оказывал Яков Свердлов, а между Свердловым и Сталиным даже посторонним еще со времен турукханской ссылки чувствовалась заметная напряженность. Бумаги чекиста к шефу составлялись с осторожностью, если не со страхом.
Серьезной проблемой для Ягоды после установления сталинской диктатуры стала его старая дружба с Бухариным. Тот даже упомянул главу ОГПУ как единственного чекиста, на которого можно рассчитывать в борьбе против Сталина. В то же время Ягоду отличала неудержимость в исполнении приказов, трудолюбие и поведение согласного на любое преступление палача. Сталин нашел другого столь же энергичного и исполнительного человека в НКВД только через несколько лет. Им оказался Николай Ежов. Но в начале тридцатых годов Сталин по необходимости терпел Ягоду и выстраивал работу именно с ним.
Нарком внутренних дел
Ягоде не хватало эрудиции Менжинского и фанатизма Дзержинского. Сам он однажды скромно назвал себя «сторожевым псом на цепи». В дружеской компании во время обильных возлияний он любил неумело декламировать стихи, но в работе ему не хватало творческого таланта. Частные письма Ягоды были пропитаны невыразительностью и сухостью. В столице он оказался неловким провинциалом и всегда завидовал партийным деятелям, отличавшимся большей лощеностью и раскрепощенностью. Но именно такого человека Сталин на некоторое время поставил руководить чекистами всей страны.
В 1934 году был создан новый народный комиссариат НКВД, а нарком внутренних дел СССР Ягода также получил контроль над Главным управлением государственной безопасности. Он возглавил еще более разросшуюся репрессивную государственную машину, которую Сталин готовил к новым кампаниям по борьбе с противниками его режима.
В новом качестве Ягода занялся созданием и организацией работы ГУЛАГа. Советский Союз в течение непродолжительного срока покрыла сеть лагерей, ставших важнейшей частью сталинской экономической системы и одним из двигателей форсированной индустриализации. Под непосредственным руководством наркома велась главная гулаговская стройка того времени – возведение Беломор-Балтийского канала. Для правильного с идеологической точки зрения освещения событий Ягода организовал поездку туда Максима Горького. Кстати, именно народный комиссар поспособствовал возвращению писателя в СССР (до того он несколько лет жил на итальянском острове Капри).
На этом отношения Ягоды с писательским цехом не заканчивались. Как глава политической полиции, он, безусловно, следил за лояльностью творческой интеллигенции к власти. Кроме того, женой Ягоды была Ида Леонидовна Авербах. Ее брат Леопольд являлся одним из самых растиражированных критиков и литераторов своего времени. У Иды и Генриха был один сын – также Генрих (или Гарик, как его называли в семье). Мальчик родился в 1929 году. Нарком любил компанию писателей, музыкантов и артистов. Они пили хороший алкоголь, общались с красивыми женщинами, то есть вели тот образ жизни, о котором мечтал сам чекист.
Бывали у Ягоды и профессиональные неудачи. К примеру, именно он разрешил бывшему главе царской полиции Лопухину отправиться во Францию. Тот стал невозвращенцем. В 20-30-е количество перебежчиков стабильно росло. Сталина буквально каждый случай приводил в бешенство. Он упрекал Ягоду в невнимательности, даже если беглец не обладал никакими особенными знаниями и был рядовым интеллигентом.
Приближение опасности
В 1935 году Ягода получил новое звание, которое до того еще никому не присваивалось. Теперь он был известен как «генеральный комиссар государственной безопасности». Такая исключительная привилегия стала признаком особенной сталинской милости.
Советский вождь как раз как никогда нуждался в услугах преданного главы НКВД. В 1936 году прошел первый московский процесс. На этом показательном суде судили давних соратников Сталина по партии большевиков Зиновьева и Каменева.
Под пресс репрессий попали и другие революционеры, которые в свое время работали непосредственно вместе с Лениным и не относились к их гонителю как к непререкаемому авторитету. Одним из этих людей был Михаил Томский. Он не стал дожидаться суда и покончил с собой. В записке, направленной Сталину, он упомянул Ягоду в том смысле, что тот также принадлежал к партийной оппозиции, над которой тогда и учинялась расправа. Нарком оказался в смертельной опасности.
Арест
Осенью 1936 года Ягода получил новое назначение и стал главой наркомата связи. Последний удар по нему был отложен. Опала превратилась в долгое мучительное ожидание. Хотя внешне снятие с поста наркома внутренних дел и назначение на другую должность выглядело вроде бы и как эпизод успешной карьеры, едва ли Ягода не мог не понимать, к чему все идет. Тем не менее он не смел отказать Сталину и согласился на новое место работы.
В наркомате связи опальный чекист пробыл немного. Уже в начале 1937 года он лишился и этого поста. Более того, незадачливого наркома исключила из своих рядов ВКП(б). На февральском пленуме ЦК он был подвергнут жесткой критике за несостоятельность своего ведомства.
28 марта Ягода был арестован своими же недавними подчиненными. Атакой на лишенного власти вчерашнего небожителя руководил новый нарком НКВД Николай Ежов. Эти двое, несмотря на собственный антагонизм, стали для истории фигурами одного ряда. Именно Ежов и Ягода были непосредственными исполнителями широкомасштабных сталинских репрессий 1930-х гг.
Во время обыска у уволенного наркома связи обнаружили запрещенную троцкистскую литературу. Вскоре последовало обвинение в шпионаже, подготовке покушения на Сталина, планировании государственного переворота. Следствие связало Ягоду с Троцким, Рыковым и Бухариным – теми самими людьми, преследованиям которых он недавно активно способствовал. Заговор был охарактеризован как «троцкистско-фашистский». К обвинениям присоединились многолетние коллеги Ягоды – Яков Агранов, Семен Фирин, Леонид Заковский, Станислав Реденс, Федор Эйхманс и т. д. Все они характеризовали подследственного как человека недостойного и ограниченного, противопоставляли его образованному и принципиальному Менжинскому.
Супруга Ягоды также подверглась репрессиям. Первым делом ее уволили с работы в прокуратуре, а затем арестовали в качества члена семьи врага народа. Иду Авербах вместе с сыном и матерью сослали в Оренбург. Вскоре женщину расстреляли.
Помимо всего прочего, Ягоду обвинили в убийстве Максима Пешкова – сына Максима Горького (на самом деле тот умер от воспаления легких). Якобы расправа произошла по личным причинам. Ягода действительно был влюблен в Надежду Пешкову – вдову Максима. В убийстве также обвинили секретаря главного советского писателя Петра Крючкова.
Расстрел
Дело Ягоды стало частью одного общего третьего московского процесса (официально он назывался Процессом антисоветского «право-троцкистского блока»). Публичный суд прошел весной 1938 года. Он сопровождался крупной государственной пропагандистской кампанией в прессе. В газетах печатались открытые письма самых разных публичных и обычных людей, в которых те клеймили предателей Родины, предлагая расстрелять «как бешеных собак» и т. д.
Ягода попросил (и просьба была удовлетворена), чтобы вопрос о его отношениях с Надеждой Пешковой и убийстве Максима Пешкова рассматривался в отдельном порядке на закрытом заседании. Ключевые же эпизоды о шпионаже и измене рассматривались открыто. Ягоду допрашивал прокурор и гособвинитель Андрей Вышинский – главное действующее лицо московских процессов.
13 марта 1938 года подсудимого признали виновным и приговорили его к расстрелу. Цепляясь за жизнь, Ягода написал прошение о помиловании. Оно было отклонено. 15 марта бывшего наркома внутренних дел расстреляли. В отличие от остальных фигурантов процесса, Ягода так и не был реабилитирован.
