Особняк на берегу Невы возле Васильевского моста граф Паскевич приобрел в конце 40-х - начале 50-х годов XIX века. Из окон главного зала этого прекрасного особняка великолепно видна Нева, а на ее противоположном берегу - здания меншиковского дворца. Это навевает воспоминания о петровской эпохе, когда именно дворец Меньшикова был главным зданием столицы Российской империи. Именно к этому времени относится история возникновения особняка, который приобрел граф Паскевич.
Первый владелец
Его первым владельцем был князь Иван Юрьевич Трубецкой, о котором говорили, что это последний боярин на Руси. Старший современник и друг Петра Великого служил в потешном Преображенском полку, дослужился там до подполковника. В 1700 году, в год начала Северной войны, он был уже генералом. На этом его карьера оборвалась: вместе с большинством русских генералов Иван Юрьевич Трубецкой попал в плен в Нарском сражении и провел в плену целых 18 лет.
Его обменяли на шведского фельд-маршалла Рейнтшельда только в 1718 году. С пребыванием Ивана Юрьевича в Стокгольме связана одна интересная история. В плену у Трубецкого в 1704 году родился сын. Естественно, что это был внебрачный ребенок, потому что жена князя оставалась в России. Фамилия мальчика была значительно короче - не Трубецкой, а просто Бецкой, Иван Иванович.
Да, тот самый Иван Бецкой, который был сподвижником Екатерины, крупнейший деятель русской культуры второй половины XVIII века. Он основал сиротский институт , Смольный институт благородных девиц, а также стал президентом Академии художеств.
Кто была его мать ученые не знают до сих пор. Когда отец и сын вернулись из Швеции в Петербург, то они какое-то время жили вместе в этом особняке на Английской набережной.
Новый хозяин
В начале XIX века особняк приобрел граф Станислав Потоцкий. В начале царствования Николая I дом графа Потоцкого славился своими грандиозными обедами и балами.
Сохранились воспоминания Александры Осиповны Смирновой-Россет об этом времени:
В Петербург приехал богач Станислав Потоцкий, который приобрел дом на Английской набережной. У Потоцкого проходили балы и вечера. У него я в первый раз повстречала Елизавету Савельевну Воронцову, в розовом атласном платье. Она танцевала мазурку.
Дело в том, что граф Потоцкий был женат на Екатерине Бронницкой, а ее сестра Елизавета была замужем за графом Воронцовым, то есть это - та самая Елизавета Савельевна Воронцова, которая сыграла столь яркую роль в жизни Пушкина.
Балы, приемы и Пушкин
Между прочим, Александр Сергеевич Пушкин бывал в этом доме на Английской набережной, и об этом мы также находим очень интересные строчки у Александры Осиповны:
Пушкин всегда приглашали на эти вечера и он говорил, что они для любителей счастья, потому-что всегда были охлажденные и желтенькие соленые яблоки, и морошку, любимую Пушкиным, бруснику, клюквенный морс и клюкву, печенье, даже коржики, а пирожным - конца не было.
Вот и представляешь себе Пушкина, великого охотника до морошки, брусники и клюквы, сидящего в смежной с танцевальным залом комнате с тарелкой ягод. Вообще, хозяин особняка был великий гурман, и его стол считался самым изысканным в Петербурге того времени.
Иван Федорович Паскевич
Сын совершенно незнатного, хотя и богатого, полтавского помещика, был воспитанником императорского военного корпуса. В 18 лет, в 1800 году, он был выпущен поручиком лейб-гвардии в Преображенский полк и сразу стал флюгель-адъютантом императора Павла I. Боевое крещение Паскевич получает на турецком фронте под командованием Михаила Илларионовича Кутузова.
При штурме турецкой крепости он сразу становится полковником, звание пожаловали за ранение. А в 1812 году, во главе дивизии, отступает со Второй армией князя Багратиона от самой западной границы. Паскевич отличился в Смоленском сражении, а в Бородинской битве его дивизия обороняла батарею Раевского.
Друг императора
Он участвует в заграничных походах, вступает вместе с победоносной русской армией в Париж. В столице Франции произошла встреча, определившая всю его дальнейшую судьбу. Он знакомится с молодым великим князем Николаем Павловичем, который полюбил его как отца.
В 1821 году, когда Паскевича назначили командиром Первой гвардейской пехотной дивизии, его сближение с Николаем Павловичем сделало еще один виток. Дело в том, что Николай Павлович командовал бригадой в этой самой дивизии и, таким образом, Паскевич был командиром будущего императора.
После восшествия на престол, Николай I назначает Паскевича командиром отдельного Кавказского корпуса, вместо Ярмолова. Паскевич становится сначала героем русско-персидской войны, в результате которой к России были присоединены Ереванское и Нахичеванское ханства, а затем участвует в русско-турецкой войне. Теперь Паскевич уже фельдмаршал.
Титул за победу
А далее - штурм Варшавы в 1831 году, который приносит ему титул князя Варшавского. В 1849 году, наместником в Польше, Паскевич возглавляет карательную экспедицию против восставшей Венгрии. Именно эти эпизоды карьеры Паскевича наложили отрицательный отпечаток на его образ в сознании и современников, и потомков.
Вообще, в Паскевиче отмечалось поразительное сочетание несомненной личной храбрости и повышенной осторожности, рассудительности. Он очень любил цитировать одного прусского военного теоретика и полководца: "Победа достигается не сражениями, а маневрами".
Спасение светила русской поэзии
И однажды осторожность Паскевича оказалась во благо не только русскому оружию, но и русской культуре, потому что в 1829 году Иван Федорович своей осторожностью, может быть, спас жизнь Александра Сергеевича Пушкина, удлинив его короткий век на целых семь лет.
Пушкин, без разрешения императора, отправился из Петербурга в действующую армию в Турции. Поэт с увлечением участвовал в боевых действиях, скакал впереди атакующих казаков и постоянно подвергал жизнь опасности.
"Современник" писал об этом: "Он как будто бы нарочно дразнил главнокомандующего и, не прислушиваясь к его советам, при первой же возможности скрывался от него и появлялся где-нибудь впереди в самой гуще сражения."
Наконец, главнокомандующий позвал Пушкина к себе в палатку и резко объявил: "Господин Пушкин, мне вас жаль - жизнь ваша дорога для России, вам здесь делать нечего, а потому я советую немедленно уехать из армии обратно, и я уже велел приготовить для вас благонадежный конвой"." Пушкину ничего не оставалось, как подчиниться, и он, целый и невредимый, вернулся в Петербург.
Готика в интерьере
Начиная с 20-х годов XIX века, во многом под влиянием романов Вальтера Скотта, в России началось всеобщее увлечение готикой. Мода эта началась едва ли не с этого самого особняка на Английской набережной. Об этом свидетельствует письмо художника Федора Брюллова к его брату в Италию.
Письмо датировано 1829 годом, когда дом еще принадлежал графу Потоцкому:
В Петербурге в моду входит все готическое. Граф Потоцкий уже сделал столовую готическую и всю мебель. И его примеру следуют уже все господа, и рвутся за готическим.
При новых хозяевах, Паскевичах, эта тенденция сохранилась. Это подкреплялось увлечением хозяина коллекционированием средневекового оружия. Надо отметить, что Иван Федорович создал одну из лучших коллекций такого рода в России. Эта страсть была унаследована и Федором Ивановичем Паскевичем, его сыном, который владел особняком вплоть до своей смерти в 1903 году.
Коллекция оружия
Коллекция сохранялась и при вдове Федора Ивановича, княгине Ирине. После революции коллекция оружия попала в Государственный Эрмитаж. В 1817 году, когда 35-летний генерал Паскевич не был ни графом Эриванским, ни, тем более, светлейшим князем Варшавским, он женился на дочери смоленского помещика Елизавете Алексеевне Грибоедовой и таким образом породнился с Александром Сергеевичем Грибоедовым, который был двоюродным братом его жены.
Современный облик особняка сложился в 1856-57 годах, когда Иван Федорович Паскевич-Эриванский уже скончался, а особняком владел его сын, генерал-адъютант Федор Иванович Паскевич. Вот тогда-то он и заказал архитектору Александру Пелю и молодому Роберту Генеке оформление интерьеров отцовского дома. И именно эти интерьеры дошли до наших дней.
Впрочем, здесь надо благодарить нынешних хозяев, благодаря усилиям которых интерьеры реставрируются и на глазах дому возвращается тот облик, который он приобрел в середине XIX века.
