Сегодня ходит множество версий о том, как жил рабочий люд в дореволюционной России. Существует версия, что голодал народ нещадно, жил в халупах, ходил в тряпье, рваные башмаки подвязывал бечевками. Все поголовно были необразованными, и женили молодых людей насильно, не спрашивая их мнения. А так ли все было на самом деле? Давайте посмотрим на историю страны непредвзято и сломаем стереотипы, активно насаждаемые социалистической идеологией.
Ранние браки против воли молодых
Говорить о том, что мнения невесты никто не спрашивал, неверно. Белова Анисья Ивановна (1896-1975 гг) выходила замуж за рабочего Трубного завода в Самаре (позднее он стал называться заводом имени Масленникова) в 1914 в возрасте 18 лет. Хотя в городе венчаться в церкви девушкам можно было уже в 16. Но не раньше! Все бракосочетания девиц до 16 лет происходили в обход законам, в основном выписывались липовые справки, в которых менялась дата рождения.
Живя на положении круглой сироты в семье своего дяди, она, конечно, прислушивалась к мнению отчима и мачехи. Но двоих из потенциальных женихов, предложенных родителями, она отмела безоговорочно.
А вот слесарь Степан Николаевич Уланов (1888 – 1943 гг), переехавший в Самару из Мелекеса, ей приглянулся, и она дала свое согласие.
Правда, тут вмешался отчим. Он поставил жениху условие, что свадьба состоится, если у того будет собственной дом. Поэтому дожидаться свадьбы пришлось еще два года.
Девки в сарафанах и кокошниках
Зато жениху после сватовства была подарена фотография невесты. Она была сделана в 1912 году.
На ней у девушки красивая прическа, сделанная по моде тех лет, клетчатое платье с рукавами реглан. Украшает наряд большой белый вышитый воротничок с кружевами по краям.
Когда дотошные внуки у бабушки Анисьи спрашивали, где ее сарафан и кокошник, она отмахивалась: «Это только деревенские девки в сарафанах форсили. Мы в городе старались моды придерживаться. Отец газету выписывал, там фотографии модных платьев смотрели. Мы с матерью смотрели и старались сшить похожие».
Старые газеты, и правда, имели рубрику, где освещались вопросы моды.
Рабочие в кирзовых сапогах, телогрейках и портках
Жених Анисьи был привлекательным молодым человеком. Он даже в какой-то мере был франтом. После смерти бабушки в ее сундуке были найдены две жилетки от костюмов-тройка. Одна из них была изготовлена из палевого цвета хлопкового бархата с рельефным вдавленным рисунком и позолоченными пуговицами.
Часы на цепочке и позолоченные запонки с необработанным александритом бабушка в войну обменяла на продукты. Кстати, туда же ушли серебряные цепочка Анисьи и браслет, подаренный мужем на свадьбу.
В телогрейке Степан ходил только на работу. Дома он всегда мылся в тазу и переодевался. А в выходные и на праздниках, когда семья гуляла по набережной или ходила в гости, его одежда мало отличалась от той, которую носили дворяне.
То, что рабочие в городах тоже старались следовать моде, видно по первой семейной фотографии. Стереотипу постоянно ходить в телогрейках и портках придерживались только приезжие из деревень на заработки многодетные крестьяне, ставшие разнорабочими на заводах.
Кстати, снимок был сделан заезжим фотографом после свадьбы в 1914 году прямо на кухне в доме. Печку пришлось завесить какой-то тканью, а на пол постелить что-то наподобие гобеленового ковра.
Молодожены по этому случаю облачились в свадебные наряды. Платье у невесты было длинное, белое, но сшитое из хлопчатобумажной ткани - мелкие складочки от сминания видны при увеличении фото. От фаты, правда, пришлось отказаться.
Позднее зять переснял фото на свою «Смену», увеличил и распечатал. Фотография размером А3 до сих пор висит в рамке на стене в доме внучки Анисьи и Степана.
Бескультурье и необразованность народа
В городах большая часть детей обучалась в церковно-приходском училище. Анисья имела свидетельство о его окончании и похвальную грамоту за отличные успехи.
У Степана тоже за плечами было такое училище. Кстати, брат его Петр даже сам работал учителем в 1911 г. в церковно-приходской школе Ставропольской губернии.
Социальная принадлежность определялась по тому, кем были родители. Хотя сами люди могли изменить свой статус, начав работать в другой сфере, как, например, тот же Степан и его брат Петр. Будучи от рождения мещанами, один стал рабочим, а второй перешел в интеллигенцию.
Семья Улановых не чуралась и светской жизни. Супруги нередко ходили в театр, выписывали и читали газеты, были в курсе всех городских событий. Неудивительно, что один их сын стал юристом (работал товарищем прокурора в г. Кинель), а второй - военным врачом.
Покосившиеся халупы, в которых проживало по 10-15 человек
На зарплату заводского слесаря Степан к моменту женитьбы приобрел бревенчатый дом в районе Беломорского оврага. Он ничем не отличался от остальных в улице, в которых жили те же простые люди.
До Волги было ходьбы 5 минут – ее можно было видеть, выйдя на крыльцо дома. Сейчас на этом месте стоит монумент «Ладья», и спуск к реке оборудован ступенями. Раньше купаться дети бегали по крутым тропинкам, ведущим от холмов. Зимой их использовали для катания на санках или дощечках.
В доме были сени, большая кухня, «зал» и крохотная спаленка. Печь находилась по центру, выходя в каждую из комнат одной стороной. Топилась она из кухни.
Здесь Анисья прожила до 1967 г. В родовом гнезде частенько собирались ее дети и внуки, навещали бабушку. Глава семейства умер в 1943 году от рака горла.
Нищета и убогость быта
Обстановка в доме тоже была близка к городскому стилю. В зале стоял резной черный буфет, круглый стол, деревянное кресло, на котором любил посидеть глава семейства.
Во время праздничных застолий выставлялась фарфоровая посуда: супница, тарелки, чайные чашки. До внуков дошли стеклянная сахарница с серебряной крышкой вместе с серебряными же щипчиками для колки сахара. Из того же металла были приборы: вилки, ложки.
Скотину семья не держала, хотя прежние хозяева пристроили к дому сараи для нее. Огородов и дачи у них тоже не было. Только сад во дворе дома с вишней, яблонями, терносливом и смородиной.
Сама Анисья не работала до самой смерти мужа. Она занималась домом, детьми и мужем.
Дети не в радость: Бог дал, Бог и взял
В этом доме Анисья родила шестерых детей. Вырастить до зрелого возраста удалось только троих. Первенец Леня (1915-1929 гг) умер в 14 лет от порока сердца. За 2 дня до трагического события родители пригласили фотографа, который успел сделать памятное фото парнишки.
Второй и третий сын умерли в младенчестве, не дожив и до года. Действительно, уровень медицины был тогда на низком уровне. Особенно не блистала она успехами в выхаживании новорожденных. Бабушка Анисья рассказывала, как они с мужем тяжело переживали эти утраты.
Голод и мечта попробовать сахар
Еда в доме была всегда. Это были щи, уха, окрошка, винегрет, каша, картошка, иногда макароны. На зиму квасили капусту, варили варенье, сушили яблоки.
Очень любила Анисья печь. При воспоминании о ее пирожках у внуков до сих пор сразу начинают течь слюнки. Да и булочки с маком у нее получались чудесные.
На праздники Степан баловал семью халвой, лимонадом, пряниками, конфетами-подушечками. Кстати, конфеты ели с хлебом.
Рассматривая ретро-фотографии и документы прошлых лет, сравнивая данные с информацией, которую активно вбивали учащимся в советских школах, начинаешь сомневаться: а действительно ли положение рабочих было таким тяжелым и безрадостным, как хотели показать идеологи строителей коммунизма? Не сгущали ли они краски, описывая вечно голодных и грязных детей рабочих? Может быть, в качестве примеров брали семьи, где отцы любили прикладываться к бутылке и не имели пристрастия к работе?
А вы как думаете? Не стесняйтесь, спорьте!
