Скоро-скоро Новый год и, соответственно, вновь и вновь появляются публикации о том, чем Дед Мороз отличается от Санта-Клауса. Это уже традиция у нас такая. Каждый год подробно расписывать различия в облике и атрибутике этих персонажей. Но в основном это касается одежды, способа передвижения, да еще спутников и бороды. Между тем различия более глубокие.
Встречают по одежке
И все-таки давайте не станем отступать от традиции и поведем разговор о различиях, начиная с внешнего облика. Итак… У Деда «боярская» шапка, отороченная мехом, а не ночной колпак с помпончиком; у него окладистая борода до пояса, а не короткая «пиратская лопата»; на нем шуба до пят, желательно красного цвета, хотя можно и синего, и белого (главное, чтобы с морозом ассоциировался), а не куртка до попы, которая красная только потому, что это цвет товарного знака «Кока-колы», которую Санта и рекламирует; дедовы штаны под шубой не видны, но должны быть льняными белого цвета, а не красными, заправленными в сапоги; кстати, про обувку: никаких черных сапог, у Деда белые валенки; снова-таки, у Деда белый пояс, а не черный ремень с пряжкой; и на нем теплые рукавицы, а не легонькие перчатки. Кроме того, Дед Мороз передвигается либо пешком, либо на санях, запряженных тройкой лошадей, а не с помощью оленей. Ну и у нашего сказочного персонажа есть волшебный посох, которого Санта начисто лишен. Да и вообще, он не может быть волшебником, ибо… корни христианские, где всяческих волшебников, в отличие от чудотворцев, не привечают. Хотя прямого отождествления современного Санты как новогоднего персонажа со святым Николаем все-таки нет.
Главное отличие
Итак, основное отличие нашего Деда Мороза от их Санта-Клауса в том, что наш никак не привязан к христианству, хотя его и пытались одно время сделать «рождественским дедом». Наш все-таки чисто светский персонаж, хотя и вышедший из языческих верований. Мороз был очень важен для восточных славян – земледельцев. Зимой нужны были именно мороз и снег как запорука будущего хорошего урожая. Поэтому мороз и персонифицировали достаточно давно. Правда, в представлении наших предков он был не таким, как мы привыкли видеть его на новогодних утренниках. Это был такой старичок небольшого росточка, но с длиннющей седой бородой, который носился по зимним полям и лесам, выстукивая своей палкой морозы. Звали его то Студенцом, то Трескунцом. А уж затем, по мере превращения его из повелителя мороза и снега, от которого зависела судьба будущего урожая, в просто сказочного героя, стал складываться и его современный облик.
Сам в гости не ходил
Кристаллизация образа Деда Мороза проходила непросто. Вот, например, у Владимира Одоевского Мороз Иванович в одноименной сказке, опубликованной в 1841 году, был поставлен в не самые удачные для активности условия – действие происходит весной. Поэтому он живет в подземной ледяной стране, сам ни к кому не ходит, зато к нему вполне можно угодить через колодец. И он никому ничего не дарит. Но может щедро наградить за работу. То есть это еще вовсе не «рождественский дед». Чтобы представить себе его образ в общих чертах, можно вспомнить советский фильм «Морозко» 1964 года. Вот такой – строгий, но справедливый – был Мороз Иванович. Кстати, такой характер перекочевал и в более поздние интерпретации этого образа. Вот вам еще одно отличие от Санта-Клауса. Тот вечно весел и всем доволен. Может трубку закурить (что странно для персонажа с христианскими корнями), может в очках появиться. Наш не таков. Здоровый образ жизни. И зрение в порядке. В полном.
Дед Мороз и импортозамещение
Пока, как видим, Мороз Иванович никак не связан с рождественской елкой. Но чуть позже, уже во второй половине девятнадцатого века, появляется идея сделать из него аналог Николая Угодника, который радовал подарками ребятню в «просвещенной Европе». То есть такое себе импортозамещение. Но пошло поначалу не очень. Не приживалось это все. Однако на помощь пришла, как ни странно, советская власть.
Антирождественские патрули
Поначалу советская власть смотрела на отмечание Рождества сквозь пальцы. Но в 1929 году в рамках масштабной антирелигиозной кампании Рождество оказалось под запретом. Все было очень строго. По улицам даже ходили специальные патрули, которые осматривали окна на предмет того, не видна ли через них елка, не празднуют ли где-то запрещенный поповский праздник. В общем, все это было объявлено пережитком прошлого, которое надо сбросить с корабля истории. Вместе со всякими Морозами Ивановичами, конечно.
Триумфальное возвращение Деда
Реабилитация рождественской елки и превращение ее в новогоднюю, а вместе с ней и реабилитация Мороза Ивановича, ставшего привычным для нас сегодня Дедом Морозом – это отдельная, почти детективная история. Представьте себе, двадцать восьмого декабря 1935 года в главной газете Советского Союза, газете «Правда», выходит небольшая заметка за подписью достаточно влиятельного тогда партийного и советского деятеля Павла Постышева, одно заглавие которой должно было повергнуть в шок советских граждан, привыкших к тому, что елка как поповский буржуазный пережиток - под запретом. Заметка называлась «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!». То есть прямо побуждала к действию. В ней было сказано, что всякие буржуи и буржуйские чиновники устраивали для своих детей новогодние елки, а дети рабочих и крестьян были лишены этой радости. А дальше говорилось, что запрет елки – это левацкие перегибы, и надо вернуть детям радость на Новый год.
И уже тридцатого декабря, буквально через два дня после выхода заметки в "Правде", в Харькове, где Постышев был некогда первым секретарем обкома, в первом в Советском Союзе Дворце пионеров была организована первая в СССР официальная елка на Новый год.
Без Сталина не обошлось
Уже гораздо позже, после реабилитации расстрелянного в 1939 году Постышева, из него фактически стали по всем канонам мифологии создавать образ культурного героя, вернувшего елку советским детям. Однако понятно, что заметка в «Правде» не появилась бы без одобрения свыше. Никита Хрущев в мемуарах вспоминал, как однажды вместе с Постышевым и Косиором ехал в машине Сталина, и Постышев сказал, что народу понравилась бы идея вернуть елку и празднование Нового года. Вождь одобрил затею и предложил Постышеву выступить с этим в печати, а «мы поддержим». Это вообще было в русле тогдашней политики Сталина, потому что «жить стало лучше, жить стало веселее…». Страна потихоньку возвращала себе «маленькие радости», бороться с которыми было бесполезно, в силу их укорененности в самой человеческой природе, а идеологического вреда они не несли.
Удачная находка
Можно сказать, что смещение акцента с Рождества на Новый год, придание празднику светского характера, когда его с одинаковым воодушевлением могли отмечать и люди религиозные, причем приверженцы различных религий, и атеисты, стало удачной находкой советской власти. Праздник прижился. Причем настолько, что и сейчас не то чтобы конкурирует с Рождеством, но точно воспринимается в широких массах в качестве не менее культового, а может быть, даже и более народного и домашнего обычая. Плюс удачный образ Деда Мороза, к которому потом добавили Снегурочку, которой прямых аналогов в мифологии нет. Одно время она считалась дочкой Деда Мороза, но потом все-таки остановились на внучке.
А еще, люди более старшего возраста наверняка помнят, был такой персонаж, как Новый год: мальчик - обычно с цифрами будущего года на костюме. В такой интерпретации ему как бы передавались бразды правления от старого года. Правда старый год не персонифицировали. Вот так в СССР и создали Деда Мороза со Снегурочкой в качестве удачного проекта «по импортозамещению» чуждого «кока-кольного» Санта-Клауса.
