Писать о поэтессе Галине Кузнецовой вряд ли стоит. Это имя ничего не скажет никому, кроме литературоведов и любителей творчества И. А. Бунина. Якобы удочеренная, а на самом деле – его любовница, она жила вместе с Иваном Алексеевичем и его женой во французском Грассе и Париже. К этой странной «семье» присоединился еще и никому не известный литератор Леонид Зуров. Пребывали они в Париже, но куда чаще – в Грассе, на вилле. Альпы с одной стороны, море – с другой. Не зря там была написана «Жизнь Арсеньева», роман, так восхищавший, например, Паустовского. Вдохновлена была и Галина, издавшая позже прозаическое произведение о том периоде своей жизни. Это стало самым значительным успехом ее творчества.
Киевское детство. Эмиграция
Родилась Галя на переломе веков, 10 декабря 1900 года. Именно в этот день в дворянской, с древними корнями, киевской семье родилась дочь, которой предстояло прожить очень непростую, противоречивую, полную трагических событий жизнь. Скоро они переехали с окраины украинской столицы на улицу, запомнившуюся ей прежде всего своими каштанами. Она носила название Левандовской. Через 18 лет окончила там же гимназию, женскую, конечно. Образование там давали хорошее, но вполне традиционное, классическое.
Жила она с матерью, которая вышла замуж второй раз, и с отчимом. Отношения между членами семьи были очень непростыми. Подробнее об этом можно узнать в «Прологе». Так называется автобиографический роман Г. Н. Кузнецовой. Есть невнятные, глухие упоминания об этом и в ее сохранившихся дневниках. Именно это стало главной причиной ее очень раннего замужества. Революцию она встретила уже замужней дамой. Избранником стал юрист и офицер Белой армии Дмитрий Петров. С ним она и отплыла в 1920 году в прибежище многих эмигрантов из России, Константинополь. Пароход, как и все подобные ему, был переполнен беглецами, отчаявшимися и не видящими будущего, но и настоящее России, большевистское, не приемлющими ни в каком виде. Может, это стало одним из поводов быстрого сближения Галины Николаевны Кузнецовой с Буниным? Но это произошло много позже, когда ей было уже почти 33 года.
Первым европейским городом для молодоженов стала Прага. Собственного дома, естественно, не было. Обитали в знаменитом эмигрантском общежитии. Эта «Словодарня» оставила след в судьбах многих беглецов из бывшей империи. Творчеством она пыталась заниматься давно и вот поступила в располагавшийся в Париже институт. Скоро туда, в романтическую французскую столицу, они и переехали. Этот город тоже славится своими каштанами, но в ее воспоминаниях они совсем не похожи на те, киевские, которые росли около дома ее детства.
Творчество
Стихи новой поэтессы тут же стали появляться в многочисленных тогда русскоязычных журналах. Писалась и проза: рассказы, этюды, новеллы. Критики хвалили, отзывы были вполне доброжелательными. Но поэтом с большой буквы Галина так и не стала. Стихи ее слишком холодны, хотя многие искусны. Со стороны формы претензий к ним не много. Только вот пропускать через описание собственные чувства и эмоции она так и не научилась. Да и можно ли этому научиться? Ее пейзажи акварельно прозрачны, но безлики, там нет автора.
Если сравнивать с живописью, это точное изображение увиденного, подобное фотографии. В ее творчестве не зря почти отсутствуют стихи о любви. Она и сама смутно понимала это. «Художник» – так называется повесть, где она пытается дать характеристику самой себе. Тем не менее ее стихи довольно высоко оценивал Вячеслав Иванов. Впрочем, оно и понятно. Ему было близко мистическое, символистское мышление автора. Поэзия Кузнецовой так и осталась разбросанной по журналам. Впрочем, для своего времени она начала довольно неплохо. В это время и произошло главное событие ее жизни.
Встреча, изменившая жизнь
Как свидетельствует биография, Галина Николаевна Кузнецова жила к тому времени вполне обеспеченно. Ладная, небольшого росточка, с хорошей фигурой, озорная. Так ее воспринимали многие, особенно на море, куда они с Дмитрием ездили, как только выдавалась такая возможность. Только самые близкие различали в ее глазах грусть. С Буниным они уже когда-то встречались. Он взял рукопись, которую ее просили передать, что-то сказал, и они расстались, не произведя один на другого ни малейшего впечатления.
Вторично и во многом заново они познакомились в 1926 году. На побережье был бархатный сезон. Она прогуливалась вдоль моря с поэтом Михаилом Гофманом. Ивану Алексеевичу было уже шестьдесят. Он пожал при встрече ее ладонь, она взглянула в его глаза. Этого оказалось достаточно для того, чтобы она почти сразу после возвращения домой ушла от мужа. Он совершенно не понимал, что случилось. Долго уговаривал ее одуматься, даже грозил смертью классику. После расставания долго приходил с цветами, приносил деньги. Все было бесполезно. Вероятно, он что-то понял и исчез навсегда, растворившись среди многочисленных земляков, живших в Париже.
Две женщины и Бунин
Началась новая жизнь вряд ли ожидавшей этого от судьбы Галины. Будучи давнишним поклонником творчества Бунина, Галина Николаевна Кузнецова теперь чувствовала себя загипнотизированной его личностью. Иногда она пыталась этому сопротивляться, начинала рвать его письма, но продолжалось это только до их следующей встречи. Мало что значило для нее и мнение других людей. Ведь слухи о романе сразу стали новостью номер один среди русской эмиграции. В большинстве их, конечно, осуждали. В том числе и Веру Николаевну Муромцеву, его жену. Как это, 30 лет отдать мужчине, пройти с ним через такие испытания, а теперь терпеливо сносить оскорбление, недоуменно улыбаясь знакомым? А что ей было делать? Женщина прекрасно осознавала, что без него жизни для нее не будет, как и для него без нее. Слишком многим связали их эти годы.
Вера Николаевна нашла невероятный, но во многом спасительный ход. Ее муж когда-то потерял ребенка от первой супруги. Мальчик пяти лет всего лишь за неделю сгорел от смертельно опасной тогда скарлатины. Больше детей не было. Так что же он нашел в этой больше похожей на молодую девчушку женщине? Ну конечно. Она заменила ему ребенка. В таком вот двойном качестве Галина и стала жить в их семье. Официально для посторонних – ученица мэтра и приемная дочь, на самом деле – любовница. Впрочем, что на самом деле происходило в треугольнике, вершиной которого был Бунин, не известно. Сам он дневники тех лет уничтожил, сжег.
Воспоминания
Хоть как-то намекнуть на истину, хотя бы во избежание сплетен, могла сама Галина. Самое лучшее и известное из ею созданного – «Грасский дневник», посвященный именно времени тесного общения троих героев этой статьи. Но она ни словом не обмолвилась об истинном отношении к Ивану Алексеевичу. Верная поклонница и ученица, которая выполняет поручения хозяев, составляет, если нужно, компанию во время прогулок, слушает рассуждения Бунина о литературе, осмеливаясь вставлять свои замечания далеко не всегда. Таков ее образ в этой книге.
Но прослеживается там и сложность такой, не совсем обычной, мягко говоря, ситуации. Характер хозяина дома был хорошо известен его жене. За годы совместной жизни она сумела к нему подстроиться, понимала, что он во всех ситуациях будет оставаться во главе угла. Раздражительный, язвительный, зачастую безжалостный к другим человек, который сам не меньше остальных страдал от своего эгоцентризма. Галина поняла все это далеко не сразу. Она пишет о его злости по поводу ее попыток самой заниматься литературой, о невозможности быть в его присутствии самой собой. Но она не понимает, как кажется, причин всего этого.
Четверо в одном доме
Еще необычнее и даже сумасброднее ситуация стала, когда Бунин пригласил жить с ними Зурова. Эту ситуацию Галина не утаивает, но тоже лишь частично. Этот человек был давно и безответно влюблен в В. Н. Муромцеву. Более того, Иван Алексеевич об этом знал. Пикантно, конечно. Не зря о низком моральном облике писателя любят писать и упоминать столь многие никогда его не видевшие коллеги по перу. Только все там было намного сложнее.
Постепенно она все более тяготилась несвободой. Иногда вырывалась в Париж, ходила на выставки, в музеи. Он в ответ глухо раздражался, сжимая кулаки от злости. Леонид, имеется в виду Зуров, не добавил гармонии в эту компанию. Он был очень неуравновешенным, пребывавшим в вечном унынии человеком. А Вера Николаевна только и делала, что жалела их всех: свою молодую соперницу, понимая ее тягу на волю, Леню, мужа. Попыток как-то изменить ситуацию она предпринять даже не пыталась.
Безысходность
В книге Галины Николаевны Кузнецовой (фото в статье) все чаще появляется слово «безысходность». Удушающее чувство всевластия над собой другого человека не дает ей жить, работать. Да и сам Бунин проговаривался жене о том, что вдвоем им бы было, наверное, лучше. Конечно, скучнее, но спокойнее. Усугублялось все дурным характером хозяина. За эти годы он умудрился рассориться почти со всем литературным сообществом русской эмиграции. Он на дух не переносил соперничества. Отсюда и его издевательские, становившиеся известными, замечания о поэтах и писателях Европы той поры. У них в доме практически перестали бывать гости. Ближайшие друзья и соседи в Грассе говорили, что не хотели бы видеть у себя всех их четверых сразу. Связывающая их и удушающая всех нить ощущалась сразу.
Пишет Галина Николаевна Кузнецова (1900-1976 гг.) и о бедности, которая становилась уже просто угрожающей. В этой ситуации надежда на получение Нобелевской премии становилась единственным, что обещало спасение. И как оказалось, именно поездка в Стокгольм станет спасением для всех четверых. Но до этого случилось знакомство с Федором Степуном, гостившим у них во время своей лекционной поездки. Он оказался одним из немногих, кого совершенно не смущал характер Бунина. Человек с искрометным юмором, любящий и умеющий спорить, он во всем практически с ним не соглашался, но Иван Алексеевич, что странно, это терпел. Присутствие гостя несколько разрядило обстановку, но он уехал к себе в Германию, и все вернулось на круги своя.
«Грасский дневник» - это шесть лет жизни женщины, которая, наверное, и не была способна на самостоятельные, сильные поступки. Она могла вырваться из ставшего почти тюрьмой дома, когда за ней ухаживал не оставивший ее равнодушной художник. Его фамилия была Сорин. Он не стал настаивать так решительно, как надо было в этом случае, а она не решилась порвать с прошлым.
Разрыв
В Стокгольм они поехали без Зурова. Возвращаться решили кружным путем, навестив сначала Степуна в Дрездене. Это и оказалось началом конца ставших уже невыносимыми для всех отношений. Дело в том, что у него в то время гостила сестра, талантливая и довольно известная певица, которая была ярой лесбиянкой. А Галина после стольких лет жизни с талантливейшим поэтом и прозаиком, но невыносимым человеком, пожалуй, в мужчину влюбиться была уже не в состоянии. Привыкшая к роли «ведомого» человека, она оказалась не в силах противостоять напору властной женщины, которая очаровала ее с первой встречи.
О жизни Маргариты Степун до встречи с Галиной известно не много. Она была из очень богатой семьи фабриканта. До 1917 года, скорее всего, жила в Москве. В эмиграции очень много выступала с концертами. Музыка, прекрасный голос новой знакомой, другая обстановка. Все это сыграло свою роль, и в Грасс вернулась уже другая Галина, которую Бунин внутренне не принимал. А вскоре Марга, как ее называли родственники и друзья, приехала к ним. Что происходило тогда в доме, известно из записей В. Н. Муромцевой. Гостью она называет особой самолюбивой, с трудным характером и завышенным самомнением. Но именно поэтому она вписывалась в их сложившуюся компанию. Впрочем, все уравновешивалось ее спокойным нравом. Бунин все больше раздражался по поводу дружбы Галины Николаевны Кузнецовой и Маргариты Степун (фото в статье), но терпел. По-настоящему он до конца не понимал, что происходит. Когда Маргарита Степун уехала, он пытался ввести отношения с «ученицей» в прежнее русло, но это было уже вряд ли возможно. Прошло совсем немного времени, и она тоже отправилась в Германию.
Для Бунина это стало крахом, потрясением. Он воспринимал поступок Галины Николаевны Кузнецовой, о личной жизни которой идет речь в статье, как предательство, оскорбление. А она понимала, что новое увлечение не оставило ей выбора. Отныне места для нее рядом с Яном, как его называла Вера Николаевна, не было. Ей нужно было самооправдание, и она его нашла в том, что после получения премии он уже не так нуждался в поддержке. Полного разрыва в отношениях, правда, не произошло. Жена классика действительно привязалась к ней, как к дочери. А во время гитлеровской оккупации обстоятельства сложились так, что влюбленные женщины были вынуждены жить все в том же грасском доме. Бунин попыток вернуть ее не предпринимал. Злился, недоумевал по поводу «странной пары», но почти смирился.
Новая жизнь
Маргарита была не так болезненно эгоистична, но во властности мало уступала Ивану Алексеевичу. Галя, по сути, осталась в таком же подчиненном положении, но не тяготилась им. Она стала более уверенной в себе, несколько преодолев свои комплексы, продолжила литературные занятия, публиковалась. Но первой скрипкой в этом дуэте была, конечно, Марга. Рассказы и стихи Галины Николаевны Кузнецовой вновь начали, хоть и не часто, брать в журналы, публиковать, но сколько-нибудь значительный статус она так и не обрела. Слишком много времени было упущено. «Грасский дневник» Галины Николаевны Кузнецовой вышел в Вашингтоне в 1967 году. Это было отдельное издание, сразу вызвавшее большой интерес. Несмотря на то что она решилась все-таки на разрыв отношений с Буниным, в сознании современников и потомков осталась только благодаря ему.
Еще в 1949 году Галина Николаевна Кузнецова и Маргарита Степун уехали в США. Личная жизнь обеих вполне устраивала. Они так до конца и остались вдвоем. С 1955 года работали в ООН, в русском отделе. Вместе со всеми сотрудниками через десять лет их перевели в Женеву. Последние годы местом проживания стал Мюнхен. Галина пережила Маргариту Августовну на пять лет. Не стало ее в 1976 году, 8 февраля. Похоронены обе в том же немецком городе.
Послесловие
Стоит упомянуть о судьбе других героев этой истории. Премиальных денег Бунина хватило не надолго. Последние годы писатель провел в нищете, которую не преувеличением будет назвать ужасающей. С людьми общался мало, а с писателями тем более. С возрастом он становился все более желчен и невыносим в отношениях. Но сблизился с советскими литераторами, даже подумывал о возвращении. Впрочем, его биография прекрасно известна всем. А в 1961 году, через 8 лет после кончины автора «Темных аллей», не стало его страдалицы-жены. Между прочим, все последние годы ей платили пенсию, приходившую из СССР. Это позволял статус жены русского писателя. Остался Зуров. К самостоятельной жизни он так и не приступил. Жил с Буниными. Очень тяжелое расстройство психики, так ни к чему и не приведшая литературная работа и кончина в психиатрическом приюте в 1971 году. Упокоился вместе с Иваном и Верой Буниными на известном могилами русских эмигрантов парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
