Танцовщик Эрик Брун родился 3 октября 1928 года в городе Копенгагене, Дания, будучи четвертым ребенком и первым сыном Эллен Брун (урожденная Эверс), владелицы парикмахерского салона, и Эрнста Бруна. Его родители поженились незадолго до рождения мальчика. Брун начал тренироваться с Королевским датским балетом, когда ему было девять лет. Его неофициальный дебют на сцене Королевского оперного театра в Копенгагене состоялся в 1946 году, где Эрик сыграл роль Адониса в балете Харальда Ландера «Торвальдсен».
Эрик Брун: биография
В 1947 году он был принят в балетную труппу. На тот момент будущей звезде балета было лишь восемнадцать лет. Эрик Брун взял первый из своих отпусков (которые затем станут довольно частыми) в 1947 году, выступая в течение шести месяцев без выходных вместе со столичной балетной труппой в Англии, где он танцевал в партнерстве с болгарской балериной Соней Аровой. Он вернулся в Королевский датский балет весной 1948 года, и был повышен до солиста в 1949 году. Это самый высокий титул, которого танцор может достичь в датском балете. Позже, в 1949 году, он снова взял отпуск и присоединился к Американскому театру балета в Нью-Йорке, где будет регулярно танцевать в течение следующих девяти лет, хотя его родной труппой по-прежнему оставалась труппа Королевского датского балета.
Путь к славе
Переломным моментом в международной карьере Бруна стало первое мая 1955 года, когда произошел его дебют в роли Альбрехта в балете «Жизель», на котором он танцевал с Алисией Марковой, которая была почти на двадцать лет старше его. Выступление стало настоящей сенсацией. Танцевальный критик Джон Мартин, пишущий в «Нью-Йорк Таймс», назвал этот день «историческим». В статье, озаглавленной «Утренний спектакль, сделавший историю» в газете «Новости танца» в июне 1955 года, П. В. Манчестер писал:
«С технической точки зрения роль Альбрехта не выходит за рамки возможностей любого компетентного артиста, но Эрик Брун оказался бесконечно больше этого. Он, вероятно, самый одаренный танцовщик своего времени, с безупречно чистой техникой, которая выработана им только благодаря сочетанию огромного таланта, связанного с ежедневными тренировками с малых лет...»
Мировая известность
Брун формально ушел из датского балета в 1961 году, и к тому времени он стал всемирно известной звездой. Он продолжал периодически танцевать с труппой в качестве приглашенного артиста. В мае 1961 года он вернулся в Театр балета для выступлений в Нью-Йорке. Личная жизнь Эрика Бруна в то время была отчетливо гомосексуальной по своей сути: он встречался со многими мужчинами и начисто игнорировал женщин.
В течение следующих десяти лет Брун сотрудничал не только с театром балета, но и со всеми основными балетными компаниями Европы и Северной Америки, в том числе Балетным театром Нью-Йорка, Балетом Джоффри, Национальным балетом Канады, Парижским оперным балетом и Королевским балетом в Лондоне. Он был наиболее известен своими ведущими ролями в «Сильфиде», «Жизели», «Ромео и Джульетте» Фредерика Эштона и «Лебедином озере». Джон Кранко поставил «Дафниса и Хлою» с участием Эрика Бруна в 1962 году в театре Штутгарта. Этот балет Брун считал своим самым любимым среди всех созданных специально для него танцевальных постановок. Он также прославился благодаря драматическим ролям, таким как Джин в «Мисс Джули» Биргит Кулберг, Мавр в «Паване» Маура Хосе Лимона и Дон Хосе в «Кармен» Роланда Пети. Помимо Сони Аровой, Брун долгое время танцевал с большим и необычайно разнообразным количеством балерин: американками Синтией Грегори, Норой Кай, Аллегрой Кент и Марией Таллчиф, русской Натальей Макаровой, датчанкой Кирстин Симоне, британкой Надией Нериной и, как ни странно, с итальянской прима-балериной Карлой Фраччи.
Брун как писатель
В своей книге Beyond Technique (1968) Брун описал свои мысли о партнерстве:
«Я заметил, что смог работать со многими балеринами, и в большинстве случаев нам удавалось стать командой на сезон или два. И это потому, что я всегда хотел работать с ними. Каждая балерина имеет свои отличия: у нее должен быть особый стиль, или она не будет балериной. Это будет влиять на мой стиль и формировать мой подход. Я остаюсь верен себе, но я позволял им влиять на меня, как и они позволяли мне влиять на них... Хорошее партнерство может как-то кристаллизовать то, что вы уже сделали вместе. Когда правильные люди собираются вместе, они совершенствуются благодаря друг другу... С правильным человеком это становится ситуацией, а не игрой... Роль поглощает вас, и вы становитесь ею. И тогда кажется, что вы не можете сделать ничего плохого, потому что вы полностью поглощены этим существом».
Признание на родине
Брун стал рыцарем Ордена Даннеброга, одной из самых высоких наград Дании, в 1963 году. В том же году он был удостоен премии Нижинского в Париже. После ухода на пенсию в качестве Danseur Noble (почетного танцовщика) в 1972 году Брун танцевал характерные роли, такие как роль ведьмы Мэдж в балете "Сильфида". Он был режиссером Шведского оперного балета с 1967 по 1973 год и Национального балета Канады с 1983 года до своей смерти в 1986 году. Хотя ему дважды предлагали пост режиссера Королевского датского балета, он дважды отказывался от должности. Его постановки полноформатных классических балетов, таких как «Сильфида», «Жизель», «Коппелия» и несколько противоречивое «Лебединое озеро» для Национального балета Канады, были хорошо восприняты, как и его представления па-де-де из репертуара Бурнонвиля. Превосходный учитель и тренер, Эрик Брун посвятил себя приданию чистоты формы танцу, воспринимая его как драму, а не как зрелище. Он верил в «полную идентификацию» с изображаемым персонажем, «но под полным контролем, потому что, если вы полностью потеряете себя, вы не сможете общаться с публикой». В 1974 году он сыграл главную роль в спектакле "Рашомон" на сцене в Дании, за что получил очередное признание.
Рудольф Нуреев и Эрик Брун
Брун встретил Рудольфа Нуриева, знаменитого русского танцора, после того, как Нуриев переехал на Запад в 1961 году. Нуриев был большим поклонником Бруна, увидев снятые выступления датчанина на гастролях в России с Американским театром балета, хотя стилистически оба танцора были очень разные. Эрик стал самой большой любовью в жизни Нуриева, и они были близки в течение 25 лет, вплоть до смерти Бруна.
Как говорил сам Рудольф, Эрик Брун всегда был для него самой большой любовью. Мужчины никогда не расставались и, невзирая на взаимные измены, постоянно были вместе. Рудольф Нуриев и Эрик Брун были одной из самых известных и долговечных однополых пар своего времени. Но беспорядочные половые связи, свойственные представителям сексуальных меньшинств, разрушили их жизни — оба, по слухам, скончались от СПИДа. Фото Эрика Бруна с Нуреевым до сих пор украшают многие фотовыставки по всему миру. На них, впрочем, танцоры выглядят лишь как старые закадычные друзья.
Смерть
Эрик Брун умер первого февраля 1986 года в больнице Торонто в возрасте 57 лет. Официальной причиной его смерти был рак легких. Однако по словам Пьера-Анри Верлака, он, возможно, умер от СПИДа. Он похоронен в могиле без монумента на кладбище Марибьерг в Гентофте, богатом северном пригороде Копенгагена, недалеко от дома, где он вырос.
Реакция в мире
Танцевальный критик Джон Роквелл в своем некрологе на смерть Бруна отметил:
«Г-н Брун был обожаем всем миром в большей степени как воплощение мужественной элегантности и чувственности, чем как виртуозный техник. Будучи партнером, он был серьезным и уважительным по отношению к своим партнершам-балеринам, но при этом он никогда не позволял себе быть на заднем плане. И как подлинный артист с поэтическим складом характера, он поднял роль мужчины в балете на выдающиеся вершины...»
Михаил Барышников, узнав о смерти известного танцора, сказал: «Он был, бесспорно, одним из величайших танцоров, которых мы когда-либо видели, и его достоинства и стиль были образцом для всех нас, потому его не заменить».
Клайв Барнс назвал Эрика Бруна «величайшим классическим танцором своего времени», еще когда Брун ушел в отставку в 1972 году. В благодарность за достижения Бруна танцевальный критик Анна Киссельгофф («Нью-Йорк Таймс») написала:
«Тогда он был образцом совершенного танцора — точным в каждом своем движении, виртуозным техником, благородным и элегантным в каждом жесте. Его фигура была необыкновенной, его нога чеканила каждое движение просто потрясающе. Его моральный авторитет был очень высок для всего мирового балета, пробуждая во всех артистах сосредоточенность и серьезность, с которыми он сам посвящал себя каждой роли».
Посмертная память
Брун был посмертно награжден в 1987 году ежегодной премией Пагуриа за «образцовый вклад в искусство Канады и ее культуру», став первым ее номинантом. Нуреев тяжело переживал смерть своего партнера и упоминал его почти во всех интервью. Как много раз утверждал Рудольф, Эрик Брун был величайшим балетным хореографом тогдашней Европы и лучшим человеком, которого он знал.
В 2014 году «Наследие Торонто» поставило ему мемориальную доску за пределами улицы Джордж-стрит в районе рынка Святого Лаврентия в Торонто. Он жил там много лет.
Премия Бруна
В соответствии с его посмертной волей, часть состояния Бруна была превращена в премию Эрика Бруна, посвященную танцорам из трех театров, с которыми он был наиболее тесно связан. Среди них были Королевский датский балет, Американский театр балета и Национальный балет Канады. Каждому из театров было предложено направить одного мужчину и одну женщину-танцовщицу на конкурс, который проводится в Торонто, Онтарио, Канада. Брун уточнил, что эта премия присуждается двум молодым танцорам, которые «отражают такие технические способности, художественные достижения и самоотверженность, которые я старался привнести в балет». Конкуренты за приз — танцоры в возрасте от 18 до 23 лет. Для соревнований каждый танцор выступает в классическом па-де-де, современном па-де-де или сольной программе.
Первая премия Бруна была присуждена в 1988 году. Вручила ее победителям лично дочь Эрика Бруна.
Заключение
Эрик Брун был, наравне с Нуриевым, величайшим танцором своего времени. О нем писали все газеты и журналы 50-х и 60-х годов, его именем названы несколько улиц и целая балетная премия. Многочисленные записи его выступлений, дошедшие до наших дней и доступные в интернете (как и фото Эрика Бруна), являются настоящим кладом для молодых танцовщиков, мечтающих освоить удивительную и изящную технику гениального датчанина. Для артистов балета он стал почти тем же, кем Марлон Брандо стал для актеров 50-х и 60-х годов — кумиром, учителем и моральным авторитетом, которому хочется подражать и примеру которого хочется следовать.
День смерти Бруна был трауром не только для Дании и не только для Рудольфа Нуриева лично, но и для всего цивилизованного мира, все еще с придыханием следившего за балетным искусством. Сейчас, однако, его имя полузабыто в связи с тем, что балет, как и все классические танцевальные жанры, несколько утратил свою актуальность. Но история знает множество примеров того, как давно забытые жанры и виды искусства восставали из пепла, вновь захватывая умы людей и определяя культурный облик планеты. Есть вероятность того, что с балетом когда-нибудь произойдет то же самое.
