Мы привыкли воспринимать и трактовать Льва Толстого в разрезе его произведений. Ну кто тяжко не вздыхал над "Войной и миром"? Однако личная и семейная жизнь Льва Николаевича была не менее интересной, а некоторые исследователи придерживаются мнения, что и трагической. Да и сам писатель не скрывал этого и даже вел дневники о своей семейной жизни на протяжении долгих лет.
Супруга Софья
Наверное, одним из самых интересных моментов в жизни каждой семейной пары является момент знакомства. Лев Николаевич Толстой писал в своем дневнике, что очень хотел бы влюбиться, но никак. Да и жениться уже было пора, а невеста все не находилась.
Он долгое время даже присматривался к соседке по имению и даже сделал ей формальное предложение. Но очень много анализировал ее внешность и поведение. В итоге нашел формальный повод - сон, и свадьба не состоялась. Свою жену он нашел в доме Берсов, правда, ездил не к Софье, младшей дочери, а к старшей - Лизе. В итоге понял, что влюбился, и через месяц после первой встречи сделал ей предложение. Однако перед самой свадьбой он дал почитать Софье свой дневник, и она была немного шокирована. Перед алтарем стояла бледная, как и ее сестра Лиза. Через несколько часов она стала Софьей Толстой.
Семейная жизнь
В общей сложности их семейному союзу 47 лет. Однако счастливыми были только первые пятнадцать лет, как писал сам Толстой. Среди бытовых дел, сенокоса, продажи зерна, живности и пчел он успевал писать и быть с семьей. Софья также писала в своем дневнике, что они могли завтракать на веранде, а после обеда собирались все вместе и пили чай. В первый день после свадьбы оба оставили в своих дневниках неприятные записи друг о друге, но уже через неделю души друг в друге не чаяли.
Лев Толстой когда-то определил для себя список правил, по которым нужно жить, и никогда от них не уклонялся. Придерживался сам и требовал того же от членов семьи. Через несколько лет, когда отношения между супругами стали остывать, начались ссоры и скандалы, а со стороны Софьи - жуткая ревность, особенно по отношению к некой Аксинье, крепостной служанке, которая родила Толстому в молодости ребенка. Да и сама Софья была в постоянном процессе рождения детей, потому что писатель искренне считал, что физическая любовь без детей - грех. Однако после того, как Софья родила шестого ребенка, врачи запретили ей рожать. Лев Толстой превратился из заботливого супруга в бешеного зверя, который упрекал свою жену и обвинял ее в том, что она уклоняется от своих прямых обязанностей.
Переезд в Москву
Супружество подарило писателю 13 детей. Время шло, и нужно было определять их по учебным заведениям, а старшую дочь вывозить в свет. Было решено переехать в Москву. Там Толстой познакомился с сектантом Сютаевым. Тот вел простую, даже сказать, нищенскую жизнь, проповедовал житие святых.
Толстой, никогда до этого не проявлявший интерес к религии, настолько воодушевился, что определил для себя религию в постоянном труде. Он вернулся в усадьбу, оставив семью в Москве, отказался от одежды, приличествующей графу, облачился в крестьянскую рубаху. Купил верстак, стал шить башмаки. Был твердо убежден, что летом нужно работать в поле, зимой заниматься ремеслом. Правда, крестьяне были вообще хозяину не рады, потому что он все делал из рук вон плохо, и за него приходилось перепахивать или начинать сенокос заново. Переписывался с супругой, которая рассказывала о балах и творческих вечерах. Сам Толстой обожал музыку, но с некоторых пор стал считать это грехом. Известен случай, что однажды он разорвал билеты на музыкальную постановку и слег с нервным припадком, потому что в душе знал, что должен быть на музыкальном вечере. Но самое ужасное, что он решил продать все имущество и раздать деньги бедным. Семья не разделяла его взглядов. Тогда он разделил все между ними, а сам остался совершенно нищим.
Про еду
Отдельные страницы в дневнике Софьи Андреевны занимала кулинария. После того, как писатель "нашел Христа", в его доме вегетарианство стало принудительным. По меркам того времени простая еда, которую ел писатель, подавалась на столах крестьян, но никак не на графский стол. Теперь основной едой Толстого стали соленые грузди, каши различных видов на воде или овощном бульоне, черный хлеб, рыба. Правда, от молока и яиц Толстой не отказался. Сейчас такое меню подается в дорогих ресторанах. Но в то время такой рацион приводил Софью Андреевну в шок. Ее пугали порции, которые подавались супругу. Несмотря на объемы пищи, немолодому организму писателя требовались мясо, жиры. Организм недополучал жиры, поэтому это стало сказываться на здоровье 60-летнего Толстого. Его жена лично составляла меню и в пометках для повара просила вместо овощного бульона добавлять в кашу мясной, хоть и разбавленный.
Домашняя война
Конечно, из-за денег. После рождения последнего ребенка, сына Ивана, и его скоропостижной смерти, Софья Андреевна будто помешалась. Часто разговаривала сама с собой, а ей было всего 44 года. В то время ее стали преследовать страхи, что семья на грани разорения, и она стала требовать от графа, чтобы он перестал раздавать свои литературные гонорары направо и налево. Лев Николаевич очень злился. Семья разделилась на две группы. Сыновья полностью поддерживали мать, а вот дочери встали на сторону отца, носили простую одежду и работали в поле. Александра, младшая, настолько была к отцу привязана, что последовала с ним в его последнее путешествие. Отношения в семье были очень напряженными. Однако надо сказать, что суровое аскетичное воспитание не сделало детей самостоятельным личностями. Они пили, много играли в карты и вообще нигде не работали, поэтому заинтересованность в наследстве и владении авторскими правами была очень высока.
Конец
Последней каплей между супругами стало то, что однажды писатель застал жену в своем кабинете. Она рылась в бумагах. Толстой подошел к старшей дочери и попросил ее помочь собрать вещи. Ему был девятый десяток. Он собрался уйти. Куда, сам не знал. Ушел из дома в пять утра. На одной из железнодорожных станций сел писать письмо жене, но в комнате была открыта форточка, и он простудился. В поезде на следующий день ему окончательно стало плохо. До своей цели писатель не добрался. Может, и к лучшему.
