Среди самых известных литературных законов так называемое правило чеховского ружья занимает первое место по распространённости. Необязательно быть профессиональным писателем, чтобы знать об этом законе, о нём рассказывают ещё в школе. Антон Павлович Чехов по праву пользуется авторитетом как классик русской литературы, его пьесы и рассказы имеют огромное значение для мировой культуры. Почему его драматургический дар стал своеобразным эталоном?
Литературный приём
Произведения Чехова являются противоположностью так любимого всеми экшена. Кажется, что ничего особенного не происходит, быт и рутина, его персонажи не заламывают поминутно руки, не побеждают драконов. Неумолимая притягательность его пьес и рассказов напоминает течение спокойной реки, но в глубине происходит нечто, глобально влияющее на судьбы персонажей.
В чём же заключается закон чеховского ружья? В частной переписке Чехов неоднократно упоминает про лишние детали, не влияющие на развитие фабулы произведения, и настаивает на их устранении из сюжета. Ружьё — это лишь метафора, а не буквальная двустволка, из которой непременно кто-то выстрелит. Это ёмкий образ, подразумевающий что угодно, от монолога до акцента на предмете интерьера.
Рояль в кустах
Классические чеховские ружья должны стрелять, иначе в их существовании нет никакого смысла. Этот приём позволяет избежать неожиданно материализовавшегося предмета или волшебным образом проснувшегося навыка. Например, в начале повествования мы узнаём о том, что герой был скаутом и умеет разжигать огонь без спичек, а ближе к концовке эти умения помогают ему победить в сложных обстоятельствах. Без упоминания об этих талантах неожиданно прорезавшиеся навыки выглядят фальшиво, классическим «роялем в кустах», который случайно оказался там, где его ожидали найти. Читатель справедливо чувствует себя обманутым, и впечатление от рассказа оказывается испорченным.
Пример фальшивого ружья
Литературные приёмы настолько разнообразны, что было бы ошибкой применять только один. Мы можем полагать, что перед нами типичное чеховское ружьё, автор время от времени акцентирует на нём внимание, и мы ожидаем, что оно вот-вот выстрелит. Но внезапно оказывается, что это классическая «копчёная селёдка». На английском это звучит как red herring.
Суть приёма заключается в том, чтобы отвлечь внимание от настоящего ружья. Читатель восклицает: «Вот это поворот!» — никто не ожидал, что этот скромный и еле замеченный момент окажется определяющим. Почему селёдка? Считается, что это из приёмов псовой охоты, когда собак сбивают со следа сильно пахнущей приманкой.
Виды чеховских ружей
В некоторых случаях под этим термином объединяют предзнаменование, а также включают сюда классический макгаффин. Здесь литературоведы могут спорить о допустимости такого объединения значений, но с точки зрения обычного читателя или зрителя действительно очень похоже. Чеховский закон о ружье на стене предполагает, что некий предмет или событие должны повлиять на судьбу персонажей. Предзнаменование действует примерно таким же образом, но в качестве предупреждения — читатель чувствует, что атмосфера сгущается. Классический пример - это зловещий знак, который обязательно встречается героям в фильме ужасов как раз перед тем, пока они ещё не открыли таинственную книгу или не свернули за мрачную дорогу, затянутую туманом.
Макгаффин же может быть только предметом. Он, так или иначе, становится центральным стержнем, на который наматывается сюжет. Классический макгаффин — таинственный светящийся объект в чемоданчике из фильма «Криминальное чтиво». Зрителю так и не объяснили, что это такое, зачем оно нужно и почему этот предмет настолько важен. Это не играет роли, существенным является только отношение персонажей к этому предмету.
Синдром синих занавесок
Что означает чеховский закон о ружье и чем оборачивается маниакальное стремление ему следовать? Дело в том, что литература не может опираться только на один художественный приём, это обедняет произведение. Лучшим вариантом будет использование совокупности приёмов, так верное сочетание ингредиентов в результате превращается в деликатесное сложное блюдо. Если же сделать «ружьё» иконой, то неизбежно срабатывает так называемый синдром синих занавесок или СПГС — синдром поиска глубинного смысла.
Согласно этому явлению, автор не может указать в своём произведении детали, в которые не вкладывалась бы какая-то таинственная суть. Любому предмету и явлению приписываются свойства чеховского ружья. Почему у героини в комнате висят синие занавески? Это наверняка символизирует трагедию её жизни, глубинную тоску, подкрадывающуюся депрессию, или на худой конец её задушат этими занавесками в конце рассказа. Иначе автор просто не имеет права упоминать и сами занавески, и их расцветку. Разумеется, это не так. Речь идёт просто о занавесках, это другой художественный приём — помощь визуализации, причём ценности чеховского правила про ружье он совершенно не противоречит.
